Оно поднимается, не зная преград. Оно смело выглядывает из-за края ночи, облачившись в сияние, отбрасывающее темную <вшу неба; желтые полосы оттесняют густую синеву, оранжевые блики без смущения отталкивают ночь, и солнце встает, встает, словно поднимающийся на ноги великан. Опираясь на восток, оно обрисовывает внезапной вспышкой золотистого цвета контуры здания, омывает золотом реку Харб, шлет на улицы волны тепла. У солнца нет никаких проблем, никаких трудностей, оно просто встает, оно просто сияет. С добрым утром, Америка, время вставать и светить.

Неоновые лампы мигают, пораженные внезапной слабостью, отступая перед всепобеждающей мощью солнца. В безлюдных каньонах города монотонно меняются сигналы светофора. Пока движение еще не началось; красные и зеленые сигналы не имеют никакого смысла. Еще нет прохожих, и некому смотреть на таблички, на которых поочередно зажигаются надписи «Идите» и «Стойте». Загораются красные и зеленые сигналы, и горячее око солнца отражается в бесчисленных стеклянных глазах светофоров, освещает окна высоких зданий так, что они смотрят в сторону востока сотнями горящих взглядов.

Слепой ощупывает палкой дорогу на тротуаре.

На реке оживает движение. Речные Джорджи просыпаются, вдыхая запах речной воды и аромат жареного бекона. Вдоль изогнутой линии причалов прокатывается трель свистков. На военном корабле по радио передают подъем.

Гаснут уличные фонари.

Остается только солнце.

Патрульный полицейский совершает свой молчаливый обход, пробуя ручки дверей магазинов, нагибаясь к стеклянным дверям, заглядывая в витрины. Он смотрит на часы. Пять сорок пять. Через несколько часов его сменят.

Прошла длинная холодная ночь.

Наступило раннее утро.

Дайана укладывала вещи в тихой, залитой золотым светом спальне. Пылинки пылали, плясали в солнечном луче, обрисовывавшем контуры ее тела; она аккуратно н методически заполняла чемодан. Лиз Беляев наблюдала за ней, лежа в шезлонге у кровати и отпивая кофе из чашки.

— Я не поднималась так рано с тех пор, как наши мальчики из колледжа устроили на нас набег, — сказала Лиз.

— Помню, — ответила Дайана.

— О пламенная юность, куда ты удалилась? Мальчики устраивали набеги на нас, а мой Гарольд устраивает набеги только на холодильник.

— Все мы когда-нибудь должны повзрослеть, Лиз, — сказала Дайана. Открыв один из ящиков, она вынула стопку наволочек и положила их на кровать.

— Правда? — спросила Лиз. — А когда повзрослеешь ты, дорогая? Мне кажется, ты ведешь себя как ребенок.

— Неужели?

— Да, как ребенок. Хотя, может быть, ты суицидальный тип. — Лиз скорчила гримасу и отпила еще глоток. — Но я всегда считала тебя вполне уравновешенной особой. А теперь ты требуешь от Дуга, чтобы он погубил себя, и тебя в придачу. Это совершенно бессмысленно.