«— …Невероятное зрелище… Конечно, мы ожидали, что придет много, очень много народа… Но кто мог предвидеть такое… Я обращаюсь к офицеру полиции, возглавляющему службу охраны порядка… Как по-вашему, сколько человек собралось возле зала „Афиния“?

— Трудно сказать, — ответил голос с тулузским акцентом. — Тысяч семь… или восемь…

— Вы не опасаетесь нежелательных инцидентов: драки, пожара?

— Гарантировать что-либо трудно… Но не похоже… Я толпу часто вижу… Пока тут все спокойно… Большинство собралось из любопытства, не ради кумира, а из-за преступления.

— Короче, вы настроены оптимистично?

— Так точно».

И тут же в кадре появился комиссар Мессалье: он стоял в фойе, лицо волевое, волосы ежиком, на ровных зубах отражался свет прожекторов. Раймон даже не заметил, как снова налил себе. Ему не нравился этот человек; он боялся его всем своим издерганным существом. Комиссар, казалось, чувствовал себя уверенно.

«— Со стороны кулис и сцены опасности никакой, — сказал он. — Там нет ни одной живой души. Остается зрительный зал. Первые пять рядов будут пустовать, и боковые места над сценой тоже. Что может произойти? Допустим, какой-нибудь чокнутый попробует чем-нибудь швырнуть… У меня повсюду расставлены люди… Преступника тут же схватят… Поверьте мне, ничего не случится! — Комиссар рассек рукой воздух, будто взмахнул косой. — Ничего!»

«— Со стороны кулис и сцены опасности никакой, — сказал он. — Там нет ни одной живой души. Остается зрительный зал. Первые пять рядов будут пустовать, и боковые места над сценой тоже. Что может произойти? Допустим, какой-нибудь чокнутый попробует чем-нибудь швырнуть… У меня повсюду расставлены люди… Преступника тут же схватят… Поверьте мне, ничего не случится! — Комиссар рассек рукой воздух, будто взмахнул косой. — Ничего!»

Камера, установленная, вероятно, где-то на крыше, дала общий план. Она медленно поворачивалась, показывая подходы к мюзик-холлу. Сверху толпа напоминала поток лавы, жирный, в змеящихся струйках. Он начал тяжело разделяться на рукава, раздались крики.

«— А вот и первые почетные гости, — прокомментировал репортер. — Скоро сюда съедутся все корифеи песни и массовых зрелищ… Кажется, я узнаю…» Его голос заглушили крики восторга. Телеоператор быстро перевел камеру, и на экране возникло лицо знаменитости в узком коридоре нечетких фигур, расплывчатых лиц. «— А сейчас из „феррари“ выходит…»

«— А вот и первые почетные гости, — прокомментировал репортер. — Скоро сюда съедутся все корифеи песни и массовых зрелищ… Кажется, я узнаю…»