Его голос заглушили крики восторга. Телеоператор быстро перевел камеру, и на экране возникло лицо знаменитости в узком коридоре нечетких фигур, расплывчатых лиц.
«— А сейчас из „феррари“ выходит…»
Снова вопли. Раймон завороженно переводил взгляд с экрана на экран. Ему хотелось видеть все. Он бы отдал… даже жизнь отдал бы… лишь бы на минуту оказаться на месте одного из тех, кто дружески махал рукой и, приветливо улыбаясь, поднимался сейчас по ступеням мюзик-холла. Возникла сутолока, раздались возгласы.
«— Обстановка накаляется, — говорил журналист. — Полиция уводит одного слишком рьяного любителя музыки. Вечер рискует стать еще веселее, чем ожидалось».
«— Обстановка накаляется, — говорил журналист. — Полиция уводит одного слишком рьяного любителя музыки. Вечер рискует стать еще веселее, чем ожидалось».
Показали зал. Он был уже полон. Молодежь возбужденно перекликалась… Слышались громкие хлопки.
«— Это лопаются бумажные пакеты. Их надувают зрители, забавы ради», — пояснил репортер.
«— Это лопаются бумажные пакеты. Их надувают зрители, забавы ради», — пояснил репортер.
Музыканты рассаживались в яме. Вдруг какой-то человек, вероятно полицейский в штатском, приказал им выйти, и они один за другим снова удалились. А шум все нарастал. Раймон и сам уже не владел собой. Волосы его слиплись от обильного пота. Стакан дрожал в пальцах. Он забрался с ногами на диван, уселся поглубже.
«— Только что комиссар Мессалье решил внести в программу существенные изменения, — продолжал репортер. — Он считает, что это поможет сохранить нормальную обстановку. Крис Марешаль, чей номер намечался во второй половине концерта, выступит в самом начале. Сейчас конферансье объявит об этом зрителям…»
«— Только что комиссар Мессалье решил внести в программу существенные изменения, — продолжал репортер. — Он считает, что это поможет сохранить нормальную обстановку. Крис Марешаль, чей номер намечался во второй половине концерта, выступит в самом начале. Сейчас конферансье объявит об этом зрителям…»
Появление конферансье, вынырнувшего из складок занавеса, было встречено такими воплями, топотом, взрывами лопающихся мешков, что слова его потонули в этом гвалте. Он беспомощно развел руками и снова скрылся. Раймон представил себя на месте Криса. Если когда-нибудь к нему вернется удача, он тоже будет слушать из-за кулис этот рев… ему тоже доведется шагать в свете прожекторов навстречу многоголовому зверю. Сумеет ли он?.. Да… Да… Он стремился к этому мгновению изо всех сил. И он своего добьется, если только преступник осмелится сейчас нанести удар… если Крис сойдет с его дороги… Раймон жадно выпил, как раненый, который возвращается к жизни, и подался вперед, кусая ногти.