— Я, пока не найдут новую кухарку.

— Как вчера прошел ужин? Не казался ли Фроман чем-нибудь озабоченным?

— Нет. Но он не имеет привычки много говорить.

— Ужинали все пятеро?

— Нет. Мадам де Шамбон не ужинает. Моя жена приносит ей настойку.

— А молодой человек? Ришар… как его там?

— Ришар Монтано. Я думаю, его отец был итальянец. Я слышал об этом. Он всегда предпочитает есть один. Мне кажется, он стесняется своих костылей и коляски.

— Хорошо. Они ужинали втроем. О чем они говорили?

— Не знаю. Я не был там все время. Но думаю, что они говорили о выборах. Вы знаете, что на хозяина очень нападали, и это было ему неприятно. Я часто встречался с ним в саду по утрам, когда поливал цветы. Перед тем как отправиться на завод, он выкуривал свою сигару, и мы с ним болтали о разных вещах. Он мне говорил: «Жермен, ты считаешь это справедливо после всего, что я для них сделал? Они требуют мою шкуру».

— Вы уверены, что он говорил именно так: «Они требуют мою шкуру»?

— Да. Это была его манера говорить.

— А на кого он намекал?

— Черт, не знаю. Человек в его положении должен иметь много врагов.

— Итак, вам кажется, что вчерашний вечер прошел так же, как и всегда? Никто не приходил? Может быть, почтальон?

— Нет. Абсолютно ничего.

— Спасибо. Можете идти спать.

Машина выехала за ворота и постепенно набрала скорость.

— Нам предстоит веселенькое воскресенье, — пробормотал Дрё.

Больше он не проронил ни слова.

Собеседником Фромана из службы доверия оказался мужчина лет пятидесяти, он был одет во все серое: серый плащ, серые перчатки, в руках он держал зонтик. На лацкане пиджака значок клуба «Ротари»[47].