– Нет, – сказал шериф низким голосом. – Я хороший коп.

– Ты вообще не полицейский, Эрл.

Шериф повернулся к Берни и повысил голос.

– Значит, я был им раньше, ублюдок. Я был хорошим копом.

Нравилось ли мне слышать, как люди обзывают Берни? Нет. Но я знал, что у нас вроде как почти допрос, а допрашивал Берни лучше всех и отлично умел это делать. Кроме того, у меня не было четкого представления о том, чем именно плохо быть ублюдком.

– Допустим, – сказал Берни. – Ты был хорошим копом. И что случилось дальше?

Шериф не ответил. Он смотрел вперед, не отрывая взгляда от дороги, и его лицо – та часть, которую я мог видеть – было зеленым в свете приборной панели, с глубокой бороздкой на щеке, которую я раньше не замечал.

– У меня есть возможный ответ, – сказал Берни. – Потом случился твой двоюродный брат Лес. Поправь меня, если я ошибаюсь.

Шериф ничего не сказал.

– Лес вернулся из армии. Уволенный с позором и с крышей набекрень.

– Он всегда был с крышей набекрень, – сказал Эрл Форд.

– И ты все равно его нанял.

– Из военных получаются хорошие копы, сам знаешь.

– Не из таких военных.

– Все мы умеем думать задним числом.

– А ты всегда себе все с рук спустишь, да?

Снова тишина. Вскоре появились огни города, луна стала тусклее, и мы въехали в Нигдевилль. Вокруг все еще не было ни души.

– Знаешь Седрика Букера? – спросил Берни.

– Окружной прокурор Долины? Разговаривал с ним раз или два.

– Это он звонил мне по телефону, звонил насчет Леса. Он кое-что раскопал – то, что подтверждает твою идею.