Три года назад, когда в ее жизни появился Степашка, она поняла, что значит быть матерью. И совсем перестала понимать свою мать. В ее голове не укладывалось, как можно бросить родного ребенка!

В детстве она очень скучала по маме, завидовала детям из полных семей и каждое мгновение ждала, что она вернется. Став подростком, Вера стала ее ненавидеть. Она считала маму низким предателем и говорила отцу, что подаст на нее в суд. Тогда она была уверена, что маму должны посадить в тюрьму за предательство своей семьи. Папа болезненно усмехался и говорил, что там ей самое место. И Вера чувствовала его поддержку. И ненавидела маму еще сильнее. А потом все прошло. И пустые ожидания, и сжигающая душу ненависть. Осталась легкая грусть. И больше ничего.

Вера не знала, что будет говорить. Что спрашивать. Она волновалась, словно впереди ее ждал сложный экзамен.

Затормозив во дворе нужного дома, она не сразу вышла из машины. Вера заинтересованно осмотрела двор, лавочку возле подъезда, облезлые железные гаражи, невесть каким образом оказавшиеся на детской игровой площадке. В этом дворе жила ее мама. Наверное, на этих качелях сидели ее родные братья. Интересно, с ними она тоже сегодня познакомиться? Или они давно женились и свили свои гнезда?

Столько лет она ждала этой встречи, а дождавшись, не могла заставить себя выйти из машины. Ей было страшно. И она никак не могла найти причин этого чувства. Несколько раз она ловила себя на мысли завести автомобиль и сбежать из этого двора, из этой чужой жизни, в которую она так стремилась попасть все тридцать четыре года. Что ждет ее там? И как она будет жить дальше? Мамина дочка, вновь обретшая родительницу.

В сумочке завибрировал телефон. Как же вовремя он зазвонил! Ведь теперь у нее появилась веская причина еще немного потянуть время. Но она ошиблась. Причины на то не было. На дисплее телефона высвечивались три большие буквы м. Они лукаво подмигивали ей, будто усмехались и подталкивали к действиям.

— Я возле вашего дома, — тихо сказала она в трубку. — Сейчас поднимусь.

— Верочка, совсем забыла тебя предупредить, что у нас не работает домофон, — быстро затараторил женский голос. — Сейчас я сама спущусь. Ты уже возле подъезда?

— Да, — коротко ответила Вера, и в трубке установилась тишина.

Времени на сомнения больше не было. Стараясь ни о чем не думать, она вновь начала считать до десяти. Один — открыла дверь автомобиля, два — выбралась из салона, три — щелкнула брелком сигнализации, четыре — положила его в сумку, пять — сделала несколько шагов ко второму подъезду, шесть — … Она действительно была на нее сильно похожа. Если добавить прежней Вере тридцать лет жизни и столько же килограммов веса, то их бы никто не различил. У нее были длинные, окрашенные в черный цвет волосы, темно-русые у корней. Правда, они не блестели так, как у Веры, и в целом выглядели неухожено. Широкие, чуть обвисшие скулы, прямой аристократический нос. Ее достаточно грузная фигура была облачена в грязный, засаленный халат, о полы которого женщина торопливо вытирала заляпанные в чем-то липком, похожем на тесто, руки. Страх пропал. Осталось легкое удивление и что-то похожее на робкую, зарождающуюся на самом душевном дне радость.