Спустя некоторое время я поймала одного надзирателя на том, что он издевался над заключенной, которая не получала писем со времени своего поступления в тюрьму:

– Что, детки совсем о тебе забыли? Ну и неудивительно – после всего того, что ты натворила.

Не в первый раз этот надзиратель позволял себе издевательские замечания в отношении заключенных. Я немедленно его уволила. К счастью, было много других сотрудников, выполнявших работу на совесть, – таких, как мои давние подруги Джеки и Фрэнсис, которые как-то раз спасли одну из заключенных, перерезав веревку на ее шее. И, конечно же, тут был Патрик.

Мой друг все понимал, тогда как Дэвид – казалось бы, восхищавшийся моей работой, – зачастую раздражался, когда мой график не вписывался в нашу социальную жизнь.

– А ты не можешь это просто отменить? – спросил Дэвид, когда я объяснила, что не смогу пойти с ним на встречу с его дочерью Николь во вторник из-за назначенного на этот день совещания. Он был очень недоволен, когда я ответила, что нет, это невозможно.

Когда Дэвид наконец познакомил меня со своей дочерью, я увидела избалованную надутую девчонку, которая с грубой бесцеремонностью высказывала претензии по поводу «Мини», подаренной ей отцом на восемнадцатилетие.

– Я хотела серебристую, – надула она губы. – А не черную.

– Ты мне говорила наоборот, – заметил Дэвид, словно его все это лишь забавляло.

– Я передумала.

За все время ужина Николь не удостоила меня даже взглядом.

– Она просто ревнует, – невозмутимо сказал мне потом Дэвид, будто это было в порядке вещей. – Это отцовско-дочерние отношения. Ей никогда не нравились мои подруги.

Очевидно, как и личной помощнице Дэвида, Тане, которая всегда разговаривала со мной ледяным тоном, когда я звонила. Может, она, как и все остальные, недоумевала, что он нашел во мне – рыжей начальнице тюрьмы, далеко не такой стильной красотке, как прежние девушки Дэвида. Я помнила шикарное кремовое льняное платье, которое обнаружила к глубине шкафа Дэвида, когда переехала к нему в лондонскую квартиру. Очевидно, его оставила там кто-то из его бывших.

Мы с Патриком должны были посетить новую «сложную» заключенную. Я знала ее еще с 2008 года. Это она дралась когда-то из-за игрушки с Сэм Тэйлор – девушкой, которую мне никогда не удастся забыть. Как и у бедной Сэм, у нее тоже забрали ребенка несколько месяцев спустя, и она обвиняла в этом меня, хотя это были всего лишь правила, которые мне приходилось выполнять. Я пыталась помочь ей, убеждая походить к психологу, но она отказывалась и выплескивала наружу свою душевную боль, то и дело набрасываясь на всех вокруг и обвиняя меня в том, что я решила ее гнобить. Это была, конечно, неправда, но мне пришлось отправить ее в одиночную камеру за нападение на другую женщину. Мне не хотелось этого делать, однако на такой работе прежде всего необходимо следовать справедливости.