– Дар в тебе Божий, матушка, – растроганно сказал самый старый.

– Дух святой, – присовокупил кривоплечий. А востроносый, утерев слезу, воскликнул:

– Пожалуй, матушка, ко мне в дом, повечерять чем Бог послал.

Но остальные не захотели отстать, стали звать Кириллу к себе, заспорили.

Воспользовавшись этим, Фандорин подошёл к страннице, тихо попросил:

– Узнайте у них, куда отправился юродивый. Вам они не откажут.

Кирилла ничего не ответила, даже не кивнула, будто не расслышала. И немудрёно – так расшумелись почтённые писцы.

– Ко всем загляну, это для меня честь великая, – громко сказала она. И вдруг прибавила. – Только поведайте, отцы, куда отсель Лаврентий-блаженный пошёл? Я его в Денисьеве видала. Большой силы муж.

Ей ответили сразу и охотно, в несколько голосов:

– Лаврентий он наверх пошёл.

– К Зелень-озеру!

Члены экспедиции обменялись красноречивыми взглядами.

– Заночуем, и в путь, – сказал Евпатьев. – Коням нужно отдохнуть. Да и нам не мешало бы. Давайте ужинать, господа – всухомятку, потчевать нас тут никто не собирается.

На ночлег остались в книжнице – больше всё равно было негде. Проплелся по домам за данью отец Викентий. Вернулся, мурлыкая песенку.

Крыжов с Кохановским тоже устроили обход – надеялись уломать дедов каждого поодиночке. Ради пущего соблазна, взяли с собой целых четыре портфеля. С ними и воротились. Позже всех, ведомая Полкашей, прибрела Кирилла. Потчевать её попотчевали, однако ночевать у себя никто не оставил – грех. Странница с поводыркой расположились отдельно от мужчин, в сенях.

Все легли рано – в девятом часу. Рано и проснулись – в половине пятого, то есть по-зимнему ещё глубокой ночью.

Евпатьевский кучер уже грохотал самоваром.

День предстоял трудный, оттого и спешили.

На Зелень-озере, из которого брала начало река Выга, стояло целых четыре раскольничьих деревни. Поди угадай, в какую из них отправился Лаврентий. А стало быть, придётся объехать все четыре.