Я ничего не ответил, потому что сразу занервничал и вспотел, а Бьянка к тому же не очень хорошо понимает язык жестов. Но в тот же вечер я написал ей письмо.

Ты мне тоже нравишься. Мне кажется, я в тебя влюблен. А ты любишь меня?

После этого мы стали парой.

Через некоторое время Бьянка переехала в мою квартиру, где есть ванная, спальня с кроватью, а еще синий письменный стол и окно с клетчатыми занавесками. Если выглянуть в него, виден наш огород, хоть сейчас там только земля и нет никаких овощей – ведь на дворе зима и почти все растения спят.

Из-за того, что Бьянка плохо понимала язык жестов, иногда, пока никто не видит, я разговаривал с ней шепотом. Шептать – не то же самое, что разговаривать, так что это вовсе не значит, что я снова стал говорить.

– Ты чудной, – засмеялась она. – Ты же умеешь разговаривать, почему общаешься знаками?

Я ничего не ответил, объяснять пришлось бы слишком долго. Нам пришлось бы просидеть несколько дней или даже недель, пока я рассказал бы ей все про папу Самира и про Ясмин. К тому же я не хотел этого, потому что когда я о них вспоминал, мне становилось трудно дышать, а ладони и руки начинало покалывать, как будто кто-то впрыснул мне в кровь газировку.

Но иногда я ничего не мог с собой поделать и все равно думал о них. Тогда мне становилось грустно и приходилось звать Мимми. Она обнимала меня и говорила, что все будет хорошо, и через какое-то время мне становилось легче.

Однажды она позвала меня к себе в кабинет и сказала:

– Садись, Винсент, нам нужно поговорить.

Я сел.

– Тебе здесь нравится, Винсент?

Я знаками ответил «да», потому что мне в самом деле нравилось. Единственное, что было здесь плохо – нам нельзя было заводить собак, потому что у многих сотрудников была аллергия. Мне было от этого очень грустно. Я действительно хотел бы снова иметь собаку, такую же пятнистую, какой была Элла.

– Как ты считаешь, у нас ты развиваешься?

«Что ты имеешь в виду?» – знаками спросил я.

– Что ты узнаешь новое, твоя жизнь… меняется и, возможно, становится лучше.

Я ничего не понял.

Я не хотел, чтобы моя жизнь менялась. И лучше она стать тоже не могла, потому что и так была почти идеальной. Мне очень нравились мое жилье, работа и Бьянка.

Единственное, что мне не нравилось – это когда я начинал думать о Ясмин и папе Самире.