– И много у вас… охраны?

Зажмурив глаза, ангел принимается загибать пальцы:

– Зикомо, Зубери, Рунако, Секани и Темба.

– Вот видишь, тебе есть с кем играть в крикет.

– Они скучные. Все, кроме Тембы. Но Тембе не нравится играть, потому что он – мазила. А Рунако всегда злится, когда проигрывает… Они скучные, хотя и хорошие. Они сделают все, что я захочу. Не веришь?

– Верю.

Икер ни секунды не сомневается в том, что Лали говорит правду. И дело здесь не в жалованье, которое получает каждый из стражей (как подозревает Икер – немаленьком по здешним меркам), – совсем в другом. Детскому обаянию Лали невозможно противостоять.

Он думает об этом, входя под своды огромного, мрачного дома. Сразу за дверью начинается зал, который в давние времена было принято называть рыцарским, но никаких атрибутов рыцарства здесь нет. А вот всего африканского в избытке: каменная и бронзовая скульптуры, маски и копья на стенах; шкуры животных, изящные инкрустированные рога, кованые сундуки, многофигурные тканые панно. Мебели совсем немного: обеденный стол (такой огромный, что на нем можно было бы играть в крикет) и три стула с высокими спинками вокруг него. Резная пятистворчатая ширма со сценками охоты на льва и низкий диван. Две дубовые лестницы ведут наверх, к площадке, огороженной перилами. На перилах повисли гирлянды живых цветов. Цветы – повсюду, в больших напольных вазах и вазах поменьше, на столе, на подоконниках: розы, орхидеи, ирисы и множество других, неизвестных Икеру, – но розы все же преобладают. С трудом отведя взгляд от цветочного великолепия, Субисаррета переводит его на арку под лестницей. Она ведет прямиком в коридор, конец которого теряется во мраке.

– Впечатляет, – только и может выговорить инспектор. – Очень красивый дом…

– Ты еще не был наверху, – Лали фыркает, оттопырив нижнюю губу. – Хочешь есть?

– Нет. У вас какой-то праздник?

– Ты о цветах? Никакого особенного праздника. Просто мы вернулись домой, и все рады нам. Только и всего.

«Все» – это не только пятеро охранников. Они – лишь часть обитателей дома. Кроме Икера и Лали, здесь нет ни одного белого, в какой-то момент инспектор чувствует себя героем истории из колониальной жизни: обслуга тиха и деликатна и старается лишний раз не попадаться на глаза. За то время что инспектор провел в зале, из-за арки выглянуло и тут же спряталось несколько курчавых голов, и лишь кошек нигде не видно.

– Давно вы приехали?

– Вчера, – охотно поясняет Лали. – А ты?

– Сегодня ночью.

Восьмилетняя девочка не задает вопроса, который обязательно задал бы кто-нибудь из взрослых членов ее семьи: что полицейский инспектор из Сан-Себастьяна делает в африканском Котону? Ответ на него ясен и так: Лали хотела, чтобы они встретились – вот они и встретились.