Западня.
– Все еще будешь спорить с очевидным? – по-взрослому спрашивает Лали.
– О’кей. Ты права, —
Икер морщит губы в улыбке, следя за тем, чтобы она получилась как можно шире, ведь они с Лали – друзья! А друзья желают друг другу только хорошего. Они не оставляют в беде, почему вдруг Субисаррета подумал о беде?
Ее предчувствие возникло еще в коридоре, где стены выгибали свои дубовые позвоночники, а пол ходил ходуном. Когда Икер вошел в комнату ангела, предчувствие беды отступило и сошло на нет, а теперь возникло снова. Это не связано с девочкой, наоборот, Икер явственно ощущает идущую от нее теплоту и дружелюбие. Это связано с домом.
Возможно, с кем-то из его обитателей. Не зря же инспектор получил (пусть и опосредованно) этот адрес из рук человека, который подозревается в убийстве.
– Я всегда права, – важно заявляет Лали. – Никогда не спорь со мной. Иначе…
– Иначе – «что»?
– Иначе тебе может не поздоровиться, – поняв, что сказала глупость, девочка тут же спохватывается: – Это шутка. Не обращай внимания.
– Постараюсь.
– Это шутка. Давай поговорим про инспектора полиции.
– Про Блексэда?
– Про тебя.
Лали достает из кармана джинсов маленький пакетик с конфетами, ошметки похожего пакетика Субисаррета видел в квартире Виктора Варади. Ну, конечно же, только похожего: на упаковке написано «Fizzy», а это – совсем не та марка, от которой портье был без ума. До сих пор Икер не знал, что ангелу тоже нравится жевательный мармелад. Но ангел – всего лишь маленькая девочка, в отличие от портье, любовь к сладостям ей простительна.
«Fizzy»,– Хочешь? – спрашивает Лали, кивнув на пакетик.
– Я не люблю конфеты.
– А тот парень из гостиницы любил.
– Да.
– Ты нашел его?