В свете факела я вижу каменный потолок, какой-то серый меловой гравий под ногами. Только звук наших шагов и капель воды.
– Первоначально это были каменоломни, некоторые из них датируются римскими временами, – раздается позади меня голос Патрика. Эхо отсутствует, звук каким-то образом поглощается окружением. – Только в восемнадцатом веке им пришла в голову блестящая идея перенести сюда кладбища.
Он освещает фонариком пространство, через которое мы проходим. Сначала оно кажется довольно узким. Потом я подпрыгиваю. То, что я приняла сначала за стены, на самом деле оказывается грудой человеческих черепов, почерневших от времени.
– В этой части туннелей кости шести миллионов парижан, – добавляет он. – Это было одно из любимых мест Бодлера.
Мы идем по пещерообразным каменным залам, высоким и широким, как церкви. Постепенно кладбище остается позади. Наконец-то Патрик останавливается.
– Сюда, – произносит он, жестикулируя.
Еще несколько шагов – и мы рядом с несколькими ступенями, высеченными в скале. Под нами бассейн с кристально чистой водой, совершенно неподвижной. Патрик спускается первым, затем зачерпывает пригоршню и пропускает воду сквозь пальцы.
– Когда каменотесам нужно было помыться, они просто копали до уровня грунтовых вод. Это чище, чем Эвиан. И вдвое старше.
Он достает из рюкзака маленький серебряный канделябр, полотенце и бутылку шампанского.
– Мы будем купаться? – спрашиваю я, когда он зажигает свечи.
– Да, но попозже. Сначала я хочу тебе кое-что показать.
Я улавливаю напряжение в его голосе. Я понимаю, что это не просто экскурсия. Это своего рода представление, и я – зритель. Я соглашаюсь опустошить разум от всего, кроме развертывания его ритуала.
Оставив вещи, мы идем по все более узким коридорам, подходим к другим ступеням и снова спускаемся. Сейчас мы находимся в своего рода тупике, пещере размером с часовню, вырубленной в скале, с несколькими меньшими комнатами, идущими от нее. При свете фонарика я вижу два рюкзака, прислоненных к стене.
– Это для нас? – спрашиваю я.
– Пригодится в походе, – кивает он.
– Это то, что ты устраивал вчера вечером?
– В некотором роде. – Он освещает фонариком сводчатый каменный потолок. – Мы сейчас прямо под его могилой. Я рад, что ты здесь, Клэр. Для меня это особенное место.
Он идет в боковую комнату, и она наполняется теплым желтым светом, когда Патрик зажигает газовую лампу.
– Ну, это здорово, – произношу я, глядя на голые стены. – Очень