– А они не могли участвовать в этом вместе? – спросила Лакост. – Огилви и Баумгартнер.

– Агент Клутье подозревает, что в схеме участвовали оба, – сказал Бовуар. – И не забудьте, нельзя сказать, что сам Баумгартнер разбрасывался деньгами. Жил в том же доме. Ездил на хорошей, но отнюдь не роскошной машине. Зачем красть, если не тратишь деньги?

– На хорошую жизнь в отставке, – предположила Лакост. – Спрятать их в каком-нибудь офшорном банке. А потом в один прекрасный день исчезнуть.

Гамаш слушал, и ему на ум пришли фотографии из дома Баумгартнера. Самого хозяина и его детей. Счастливого. Даже светящегося. Какое лицо он видел на этих снимках – человека, готового повернуться к ним спиной, чтобы больше никогда не увидеть? Способного укрыться где-нибудь на Карибах? Ради чего? Ради мощного катера и мраморной ванны?

– Désolé, – сказал Гамаш. – Моя, конечно, вина. Это я вынудил вас поспорить. Ты защищал гипотезу о том, что Энтони Баумгартнер узнал о схеме и предъявил обвинение тому, кто этим занимался.

– Верно, – согласился Бовуар, возвращаясь к действительности. – Значит, он узнаёт о том, что происходит. Может быть, кто-то из так называемых клиентов звонит ему, или он сталкивается с клиентом на вечеринке, и клиент спрашивает о состоянии своего счета. Счета, о котором он ничего не знает. Баумгартнер начинает раскопки, находит липовые отчеты и приносит их домой. Размышляет над ними, потом договаривается о встрече с человеком, которого подозревает…

– Почему? – прервала его Лакост.

– Что – почему?

– Почему он не пошел к управляющему?

– Может, к управляющему у него как раз и были вопросы, – предположил Бовуар.

– Тогда почему не обратиться к регулятору? – спросила Лакост.

– Потому что он не уверен, – сказал Бовуар, нащупывая теперь аргументацию медленнее. – Или он не сомневается, но не хочет верить. Он хочет дать этому человеку шанс объясниться или оправдаться. А может быть, он не понимает, что разговаривает с виновной стороной.

Гамаш зашевелился на стуле и наклонил голову:

– Интересно.

– Может быть, он обратился к кому-то, кто, по его мнению, будет его союзником, – сказал Бовуар, чувствуя себя более уверенно в такой неожиданной теории. – Хотел показать улики и спросить, что тот думает.

– И этот человек убивает его? – спросила Лакост. – А не слишком ли сильная… реакция? Разве не может этот человек просто замутить воду или отправить Б… Баумгартнера не в том направлении? Он же должен был понимать, что после убийства копы наверняка начнут следствие, станут задавать вопросы.

– Зачем? – спросил Бовуар, меняясь с ней ролями.