Пес упорно шел за ними.

Лес кончился.

Граф увидел работающего в поле крестьянина.

— Послушай! — крикнул он.

— Что угодно вашей милости?

— Не знаешь ли ты эту собаку?

— Знаю, как не знать!

— Чья она?

— Нашего господина, герцога Норберта де Шандоса.

Диана вздрогнула, как от электрического тока.

— Действительно, — сказала вдруг она, — я теперь припоминаю, что ее, кажется, зовут Бруно. Бруно, ко мне!

Пес подбежал.

Диана наклонилась — не столько, чтобы приласкать его, сколько для того, чтобы скрыть свое смущение.

Октавий взял жену под руку и они пошли домой.

Подозрение запало в его душу.

Он не мог объяснить себе сильное волнение Дианы и непонятную привязанность к ней чужой собаки.

Мадам де Мюсидан тоже была встревожена: случай с Бруно показал ей, что опасные сюрпризы подстерегают ее повсюду.

Диана упрекала себя в трусости. Как она, женщина с сильным характером, могла до такой степени растеряться? Если бы она сразу спокойно узнала собаку, то все было бы в порядке!

Неужели это правда, что голос совести может заглушать голос разума?

Её ложь и смущение превратили пустяковую встречу в важное событие.