Диана остановила его.

— И больше вы мне ничего не скажете?

— Что мне вам сказать? Между нами больше нет ничего общего. Отец, умирая, простил меня… И я вас прощаю.

— Я выхожу замуж, как вы, вероятно, уже слышали. Мы уже больше не увидимся. Прощайте! И помните, что никто не желает вам счастья так горячо, как я.

— Счастья? Мне? — вскричал герцог. — Да разве это возможно? Скажите, можете ли вы быть счастливой? Неужели вы не понимаете, что в моем сердце всегда были и будете только вы, даже если я проживу еще тысячу лет?

Он вдруг умолк, испугавшись собственных слов, и быстро ушел.

Лицо Дианы засветилось злобной радостью. Она почувствовала, что совершенно охладела к Норберту.

— Я больше не люблю его, — прошептала она. — А он любит меня, как прежде… Ну, Мари Палузат, ты проклянешь тот день, когда ты стала герцогиней де Шандос вместо меня!

Диана весело вбежала в замок и расцеловала своего жениха.

Октавий де Мюсидан и его невеста были счастливы.

25

На следующий день Жан, верный слуга герцога де Шандоса, встретил Диану на прогулке и передал ей большой пакет.

Там лежали две записки, перехваченные ростовщиком и купленные у него герцогом, а также все письма, которые она посылала Норберту. Их было около сотни.

Если бы хоть одно из них попалось на глаза виконту Октавию… Но де Шандос, слава Богу, не Доман!

Сначала девушка хотела сжечь опасные бумаги. Придя домой, она заперлась у себя в комнате и даже приготовила уже горящую свечу, чтобы приступить к выполнению своего решения, но остановилась и задумалась.

— Кто знает? — прошептали прекрасные губы. — Может быть, все это пригодится для моей мести…

И Диана спрятала бумаги в шкатулку, где хранились письма Норберта.