Норберт вспомнил слова "ходячей газеты", барона дю Сура, о четверке.

— Однако вы не так строги к господам де Сермез, де Круазеноа…

— Что вы хотите этим сказать? — гордо остановила его графиня. — Эти люди — друзья моего мужа. А вы…

Она схватила герцога за руки и так близко притянула к себе, что он почувствовал на лице ее дыхание.

— Вы что, не помните, как меня в Бевроне называли вашей любовницей? Неужели вы думаете, что эта гнусная клевета не достигла ушей моего мужа? Недавно при нем произнесли ваше имя — и он сразу же с подозрением посмотрел на меня! Если он узнает, что я встречалась с вами, да еще в лесу наедине, то выгонит меня в тот же день. Так что не пытайтесь меня увидеть. И помните: дверь графа де Мюсидана навсегда закрыта для вас.

— Есть ли на свете человек несчастнее меня? — с горечью прошептал Норберт.

— А разве моя судьба лучше вашей? Если вы еще хоть немного меня любите, то докажите мне это: не пытайтесь встречаться со мной. Прощайте.

Молодой человек был в отчаянии.

— Побудьте же со мной еще чуть-чуть! — умолял он Диану.

— Ах, не тревожьте меня больше! — сказала она, побежала к своему экипажу — и уехала.

В сердце Норберта она оставила яд не слабее того, которым убила его отца.

Диана была теперь уверена, что не пройдет и месяца, как герцог будет у ее ног.

И он, сам того не понимая, поможет ей осуществить задуманную месть.

— Да будет так! — шептала она. уезжая.

И так стало.

27

Однажды герцог, вместо того, чтобы наскоро перекусить у себя в спальне и поскорее уехать к друзьям, как он это делал всегда, вдруг изъявил желание позавтракать с женой.