– И как, разобрался?

– Почти, – замялся Нечаев.

Аникеев, торопливо шагавший в свой кабинет, резко остановился.

– Почти – это как? Оклемается, продолжишь, что ли?

– Да что вы, Александр Николаевич, да я его пальцем не тронул…

– Знаю, знаю, сам с лестницы навернулся, и так – девять раз подряд…

– Ниоткуда он не падал, жлобяра. Сидел, сволочь, и ухмылялся. Дескать, я в своем праве, мой бар, как хочу, так и называю, а если кому это не нравится, пусть свой открывает и как хочет, называет. Конкурентов он, видите ли, не боится…

– Ну и?

– Я тут подумал, Александр Николаевич, а что если к этой проблеме с другого бока подойти?

– Это, с какого? Нажать на страховые компании, чтоб не страховали его мебель и посуду? Думаешь, они сговорчивее окажутся?

– Нет, я другой бок имел в виду. Я о клиентуре его подумал. Может, стоит с ними поговорить, на бойкот этого бара сагитировать?

Аникеев с нескрываемой жалостью воззрился на молодого человека.

– Это которых из них ты агитировать собираешься? Верных ленинцев или истых педерастов? Да для них это уже дело принципа. На бар им, в общем-то, плевать, их борьба интересует, им утвердиться в своем праве нужно… Легче уж со страховыми компаниями договориться, чем с ними…

Аникеев отпер ключом кабинет и стремительно скрылся за дверью. Нечаев, помявшись в сомнении, постучал и вошел.

– Что-нибудь еще, Володя?

– Вас тут вчера какой-то тип спрашивал.

– Что, так и представился типом?

Нечаев покраснел от обиды.

– Нет, представился он бароном. А фамилия какая-то нерусская, я не запомнил.

– Тренируй память, Нечаев. Профессиональный детектив должен запоминать с первого раза любую фамилию, даже китайскую, – изрек Аникеев, но тут же пожалел об этом. На Нечаева жалко было смотреть. И чего я взъелся на бедного парня? Нервничаю, должно быть. От нехороших предчувствий нервничаю…