– Взгляни на противопоказания, – перебил Аргутинов.

– Противопоказания: повышенная бесчувственность, лоботомия, маниакально-депрессивный психоз…

– Ничего не понимаю, – признался Сичинава. – Кем это одобрено?

– Папой Римским, – предположил Мамчур, вновь не встретив понимания. Аргутинов молча забрал у него аннотацию и, не заглянув в нее, прочитал:

– Одобрено Международным Конгрессом Гуманистической Медицины и Фармакологии. Утверждено Космическим Содружеством Действительно Разумных Существ.

В тягостном молчании, воцарившемся в кабинете, Аргутинов извлек из другого кармана прозрачный пакетик с белым порошком и еще один листок, форматом побольше, снабженный печатями всевозможных конфигураций.

– Что… это? – не скрывая опаски, полюбопытствовал полковник.

– Это – «добрый» наркотик. Панацетин. Или – фармакон непентес, – мрачно сообщил Аргутинов.

– А это? – указал Сичинава на бумагу с печатями. – Еще одна аннотация?

– Результаты анализа краевой лаборатории по этому веществу.

Сичинава вздохнул и лично углубился в бумажку, не постеснявшись ради такого случая вооружиться очками, которыми на службе прилюдно не пользовался.

Прочитав, передал Мамчуру для ознакомления.

– Я не понял, на какой основе он схимичен.

– Думаете, они поняли? – невесело усмехнулся Аргутинов. – Они мне устно объяснили, что для этого понадобиться очень долгое, скрупулезное и дорогостоящее исследование, причем не в абы какой, а в специализированной научно-исследовательской лаборатории! Посоветовали обратиться в Академию наук…

– Это что же получается? – кривя рот в подобии усмешки, поднял глаза от бумаги Мамчур. – Выходит, это не бред сивого мерина?

Вместо ответа Аргутинов вытащил из третьего кармана еще один документ.

– Сколько их у тебя там? – упавшим голосом поинтересовался Сичинава.

– Последний, – успокоил полковника капитан. – Это выдержка из негласной медицинской экспертизы, проведенной по моей просьбе. Проверялись в основном данные невропатологов, психотерапевтов…

– Час от часу не легче, – пожаловался Сичинава и, налив всем коньяку, дернул свою рюмку без всяких заздравиц.

– Сам организовал, сам и читай, – отказался от новой бумажки Мамчур и последовал примеру начальства, с той, правда, разницей, что запил коньяк пивом, а не заел лимончиком. Аргутинов свою рюмку проигнорировал, – выпрямившись на стуле, официальным тоном зачитал документ.