– Ты это о ком?
– Об один пляхой человэк, генераль… Ми его наказали… Типэрь пиришли здесь разбират, что с нашими рибятами…
– И нашего генерала наказали… А ребят твоих, Абдулла, подставили. Как сынков подставили…
– А типэрь кто кого подставил: тибя или нас?
– А теперь никто никого не подставил, теперь просто киздец пришел. Обыкновенный русский киздец, от которого не уберечься…
– Киздец просто так не пириходит, Альоша. Кому-то надо билль, чтоб он пиришоль…
– Ну тогда, – усмехается горько Стоха, – не иначе как Аллаху надо было. Больше вроде некому…
– Висё равно обыдно, – вздохнул на последок Абдулла и отдал Богу душу. Попросту говоря, умер.
– Где ребенок? – нависает Игорь над Стохой.
– А, герой-освободитель, – болезненно усмехается раненый. – Ты еще не раскусил, кто и зачем тебя использует? Или у тебя нет такого задания – раскусить?
– Не обо мне речь. Где ребенок?
– Вопрос не ко мне, – потряси генерала, если он еще жив…
– Какого генерала? – подозрительно переспрашивает Игорь.
– Черномора…
– Какого Черномора? – интересуется он у подошедшей Анны Сергеевны.
– Ряженого, – отвечает красавица и, безрезультатно осмотревшись, велит Пасюку найти генерала живым или мертвым.
– Эх, Анна Сергеевна, Анна Сергеевна, – начинает вдруг причитать Стоха с тоской в голосе, слезой в глазах, – зачем вы были так надменны и скрытны? Почему не ввели меня в курс ваших с Алиханом дел? Ведь я многое знал, об еще большем догадывался и обо всем помалкивал: ни начальству, ни гу-гу, ни подчиненным, ни слова… И Марафета на крючке держал, чтобы значит и он никому… Но вы уж слишком замахнулись, чересчур… Не надо было эту дурь в воду подмешивать…
– Бредит?
– К сожалению, нет. – Анна Сергеевна склоняется над Стохой: – Ошибаешься, Пряхин, дурь в водозаборе не наших рук дело. Я, честно говоря, нашу контору подозревала. Тебя, например…
– Напрасно. Наша с вами контора тут ни при чем. Утечка явно из вашего окружения… А вы вот у этого героя поинтересуйтесь, кто и зачем его сюда прислал? Я пытался это выяснить, но… – Стоха утомленно умолк, прикрыл глаза.