– Чего это они нам показывают? – недоумевают белолицые. – Может, жахнуть по руке, чтоб неповадно было оглобли выставлять?

– Ноу! – надрывается американец. – You are crazy! Это же противотанковая граната! От нас моченого места не останется!

– Чего это он? Охренел от страха?

– По-моему, обоссался…

– И что?

– Что-что, сухих штанов требует. Ты чё, не знаешь этих трехнутых америкосов? У них же один комфорт на уме…

– Визарвю! – вопит между тем самый смелый из чернявых. – Кибэнэ матэри визарвю!

– Ты чё-нибудь понял, Пасюк?

– А чё тут понимать? На фуй посылает…

– Не на фуй, молодой человек, а к Кибелиной матери, – раздается наставительный старческий голосок из-за чемодана, полного шедевров церковного искусства. – И не посылает, а предупреждает, что если не сдадимся, подорвет себя вместе с нами.

– Ты это серьезно, дядь Сев?

– Это не я, это он серьезно, – вносит ясность Всеволод Рафаилович. – Ну что, ребятки, будем сдаваться или на воздух взлетать? Только не вздумайте стрелять прежде чем решите, что делать. У меня глаз на даль острый: кольцо он уже выдернул, как только руку разожмет, так до пяти досчитать только и успеем…

– Слышь, дядь Сев, а чего им ваще от нас надо, этим черножопым? Кто они ваще?

– То есть, насколько я понял, вы хотите вступить с ними в переговоры, молодые люди?

– А может, они тоже в теме? – осеняет второго бойца. – Может, им тоже эти доски позарез нужны?

– Вот именно, что доски, – многозначительно роняет дядя Сева. – Теперь они только на растопку и годятся…

– Ты серьезно, дядя?

– Не слишком сейчас подходящее время для шуток, вы не находите, молодые люди?

– Без понтов?

– Визарвю! – переходит на визг чернявый, видимо, таким образом давая понять, что кричит в последний раз.