– Можно, – кивнул Владилен. – Но опасно. Врачи говорят, голос может пропасть в любой момент. Мне уже сейчас трудно петь, держусь из последних сил. Никому пока не говорил, вот только тебе. Все думают, что я еще много лет буду выходить на сцену, строят какие-то планы, мечтают о будущих постановках… А я живой покойник. Нет больше меня. Конец.

Он с силой выдохнул дым, закашлялся.

– Все, больше это не обсуждаем. Ты прости, что сказал тебе, не выдержал. Надо было с кем-то поделиться. А этим, – он мотнул головой в сторону ярко освещенных окон, из которых доносились голоса и смех, – разве можно такое сказать? В момент по всей стране разнесут. И начнется вся эта мутотень с сочувственными вопросами и жалостливыми взглядами. Спектакли станут отменять, концерты переносить. Не хочу ничего этого. Давай лучше о футболе поговорим или о погоде.

Они и в самом деле говорили и о погоде, и о футболе, и о покраске дома…

Встреча с Астаховым оставила тягостное впечатление. Николай расстроился, переживал за Владилена, которого считал безалаберным, но в целом хорошим мужиком. Мать и Юрка давно спали в своих комнатушках, а Николай все сидел на веранде, курил и думал о том, как несправедливо бывает устроено в жизни. Человек столько лет занимается любимым делом, вкладывает в него душу и здоровье, трудится постоянно, совершенствуется, тренируется, повышает квалификацию – и вдруг в один момент оказывается, что совсем скоро наступит конец и все его умения, весь труд пропадут впустую. Вложенная душа и талант – не те товары, при помощи которых можно торговаться с природой. Иной подонок и преступник доживает до глубокой старости, а гениальный художник или музыкант умирает в расцвете сил.

Ему было неспокойно, и глубоко за полночь он снова пошел к Астахову. Владилен в ужасном настроении, и если гости разъехались, то он сейчас один на один со своими тяжкими мыслями. Возможно, ему нужна поддержка или просто чтобы кто-то был рядом… С их участка дом Астахова не виден, и непонятно, закончилась вечеринка или продолжается. По идее, часам к двенадцати гости должны были уйти, чтобы успеть на последнюю электричку. Перед домом, насколько он помнил, стояла только машина самого Астахова. Да и вряд ли кто-то осмелится сесть за руль после такой бурной пьянки.

Окна астаховского дома темные, тишина, лишь ночные насекомые стрекочут. «Наверное, уснул», – подумал Губанов и собрался было возвращаться, но заметил, что входная дверь распахнута. Либо Владилен куда-то ушел и не запер дверь, либо напился в хламину и спит, но в любом случае это непорядок. В доме полно ценных вещей, а воров пока еще не всех переловили. Николай поднялся на крыльцо, осторожно вошел, чиркнул спичкой.