– Так ты считаешь, преступник –  молодой человек? –  первым прерывает молчание Фабиан.

– Да.

– Подросткового возраста?

– Да.

– Но?

Она не отвечает.

– Санна?

– Да, прости… Я просто задумалась о фактах, которые говорят в пользу этого.

– Эй, ты же всегда доверяла своей интуиции.

– Что верно, то верно.

Она вешает трубку. Все началось с самоубийства Мии Аскар, напоминает она себе. Она и есть связующее звено между всеми жертвами. А потом сами места преступления. Везде кровавая баня. Почерк убийцы, печать его ярости. Исступленные удары ножом. Кто-то, кого переполняет бесконтрольная ненависть. Кто-то, кто мстит за смерть Мии Аскар. По словам Бергмана, Мия близко сдружилась с одним мальчиком в лагере, между ними установились особые отношения. Он рассвирепел, полез в драку ради нее. Уже в то лето, думает она, еще когда они были детьми.

Если Мия лишила себя жизни в маске, почему бы преступнику не отправиться мстить за нее, надев свою? Может быть, они даже договорились об этом заранее?

Она еще раз открывает фото на телефоне. У мальчика, стоящего рядом с Мией, карие, почти черные, глаза и слишком хорошо сложенное для ребенка тело. Правая рука свисает вдоль тела, левую он прячет у себя за спиной. Что-то он держит в ней, скрытое от постороннего взгляда.

Она снова перезванивает Фабиану.

– У меня есть конкретный вопрос. Не для протокола.

– Да?

– По твоему мнению или предположению, убийца левша или правша? Если посмотреть на раневые каналы, их направление по отношению к тому месту, где находился преступник, и подумать о его действиях?

– Погоди-ка.

Слышны его шаги по залу, потом щелканье клавиатуры. Он пошел смотреть свои записи и фотоматериал. Она терпеливо ждет.

– Он левша? –  не выдержав, подгоняет его Санна.