От моего дыхания запотевает оконное стекло. Указательным пальцем я рисую сердечко и тут же стираю.

– Ты сам рассказал это мне, Роберт, и ты был прав. Я знаю по собственному опыту. Становится намного легче, если можно держать с насильником дистанцию. Твой брат, угрожая мне ножом, знал мое имя, но не знал меня. Я понимала, что в его действиях нет личного. И это утешало. Он был слишком далеко от меня.

Во рту пересохло, язык будто кожаный. Воздух в палате сухой и слишком теплый. Открыть окно невозможно, оно заперто, и створка не поддается.

– Грэм дал понять, будто это он придумал отбирать жертв среди женщин с собственными веб-сайтами. И вот он, личный аспект: в их глазах мука, страх и недоумение, они гадают, почему выбрали именно их. Грэм поведал мне, что идея принадлежит ему. Но автор – ты, Роберт. Я права? Изнасилование на мальчишнике Грэма тебя расстроило. Вероятно, даже разозлило. Ты считал, что официантка легко отделалась. Что бы там ни говорил Грэм, ты остался неудовлетворенным, поскольку бедная официантка могла утешиться мыслью, что ей просто не повезло – оказалась не в том месте не в то время.

Я смаргиваю слезы.

– И тогда ты усовершенствовал бизнес-план Грэма. Предложил не хватать первых попавшихся женщин на улице, а специально отбирать и демонстрировать им, что вы знаете, кто они и чем занимаются. Показывать, что выбор неслучаен. Грэму идея понравилась, но Грэма вообще легче удовлетворить, чем тебя. Ты все еще не был доволен. Ты хотел, чтобы женщины знали именно тебя – и никого другого. Но не мог же ты предложить Грэму сначала знакомиться с будущими жертвами, завязывать отношения, а потом их насиловать. Грэм вовсе не горел желанием попасть за решетку.

Однако попадет – благодаря мне.

Я должна помнить, что стала не только вашей с братом жертвой, но и победителем. Во всяком случае, могу стать победителем. Зависит от того, что я сделаю сейчас.

Я снова обращаюсь к тебе, к твоим закрытым глазам:

– А ты, Роберт, не боялся, что тебя поймают, я права? Уверен был, что твои жертвы угрозы не представляют – ты их уничтожишь, раздавишь, без следа, без остатка, настолько надежен твой метод.

С губ моих срывается хриплый смешок.

– И вот ты подходишь к ним близко-близко. Влюбляешь в себя, становишься частью их жизни, их вселенная стремительно сужается, и наконец их мир – это только Роберт, один Роберт, всегда Роберт. Ты великолепен в этой роли! Такой любящий, такой романтичный. Идеальный любовник, идеальный муж. И в этом вся суть. Если бы ты не подошел так близко, не стал бы неделимой половиной целого, ты не смог бы причинить такую боль, какая тебе требовалась. Верно, Роберт?