Джордан закрыл глаза, позволив ей помассировать пульсирующие точки у него на висках. Когда Селена остановилась, он дотянулся до ее запястья, понуждая продолжать, и сразу же представил себе, как Барри Дилейни подносит руку Криса к своему виску.

Джордан застонал, чувствуя, как головная боль возвращается с новой силой. Если он продолжает об этом думать, то что можно ожидать от присяжных?

Крис прошел личный досмотр, и его парадную одежду убрали до следующего утра. Натянув на себя штаны на завязках и мягкую рубашку с коротким рукавом, он расслабился. Эта одежда, изношенная, полинявшая и пахнущая тюрьмой, была в тысячу раз удобнее тесных отутюженных брюк и галстука-удавки, в которых ему пришлось пробыть весь день.

Но ведь прошло семь месяцев. Сегодня Крис обнаружил много такого, от чего успел отвыкнуть: прямой солнечный свет, общение с людьми, даже пепси. От выпитой банки пепси, купленной ему Джорданом, – напитка, о котором он так долго мечтал, – у него забурлило в животе.

Крис заполз на свою койку с непрошеной мыслью о том, что если даже он вернется в привычный мир, то может в него не вписаться.

В середине ночи в душной спальне с задернутыми шторами Гас повернулась к Джеймсу. Как и она, он лежал совершенно неподвижно, словно эта неподвижность могла плавно перейти в сон, но Гас знала, что он тоже бодрствует. Она глубоко вдохнула, благодарная темноте, не дающей разглядеть лицо мужа и понять, лжет он или нет.

– Джеймс, все идет нормально? – спросила она.

Он не стал притворяться, что не понял, но, нащупав под одеялом ее руку, ответил:

– Не знаю.

На следующее утро Джордан принял душ, побрился и оделся. Он вошел на кухню, анализируя в уме предстоящие перекрестные допросы. Хезер Бернс, подругу Эмили, он мог бы опросить с закрытыми глазами. Мелани Голд – другое дело.

Только усевшись за стол, он заметил, что сидящий напротив Томас улыбается. И на своем месте он увидел миску и ложку, кувшин молока и новую пачку «Какао криспис».

Сидя на стуле за ограждением свидетельского места, Хезер Бернс так сильно дрожала, что немного неровные ножки стула отбивали на полу быструю дробь. Пытаясь успокоить девушку, к ней подошла Барри Дилейни, закрыв собой вид на зал суда.

– Успокойся, Хезер, – вполголоса сказала она. – Помнишь? Мы уже обговорили все вопросы.

Хезер храбро кивнула. Ее лицо было белым как мел.

– Хезер, – начала Барри, – как я понимаю, ты была лучшей подругой Эмили.

– Да, – тонким голосом произнесла та. – Мы дружили примерно четыре года.