– Я пью крепкий черный чай с тремя кусочками сахара.

Она спустилась вниз, нашла кухню. Там был ящик с хлебом, чайник. В холодильнике лежало холодное мясо, сыры. Тори отыскала кружки, вскипятила воду, намазала маслом хлеб, чувствуя какое-то оцепенение. Дом казался огромным и пустым. На улице становилось темнее.

Тори отнесла поднос наверх, осторожно балансируя, чтобы ничего не пролить. Поднос она поставила на буфет в библиотеке.

Майрон потянулся за пузырьком с таблетками, стоявшим на столике рядом с ним, высыпал в ладонь четыре штуки.

– Вам можно только две, – сказала Тори.

Взгляд Майрона метнулся к ней, их глаза встретились.

Тори вдруг стало жарко, но она стояла на своем.

– Так сказал Коул. Он сказал, что это важно.

Старик помедлил, потом вернул две таблетки в пузырек. Оставшиеся две он запил водой и, проглотив, поморщился.

Тори принесла ему тарелку с двумя сэндвичами и кружку горячего чая.

– С чем они? – поинтересовался Майрон, поднимая верхний кусок хлеба на одном из сэндвичей.

– Сыр, салями и немного салата-латука, – сказала Тори, садясь напротив него.

– Тебе такие нравятся?

Она покачала головой.

– Не знаю. Но мой папа любит сыр и салями.

Неожиданно старик задохнулся и сложился пополам в своем кресле.

Тори вскочила.

– Что с вами? – Ее взгляд метнулся к столику. – Дать вам еще таблетки?

Он помахал рукой, в его глазах появились слезы. Майрон пытался вдохнуть.

Тори запаниковала. Она положила руку ему на плечо.