Тори медленно подняла глаза.

– Старый барсук, у которого нет друзей. Нет семьи. Нет внуков. Нет того, кому я могу оставить мою ферму. А только это и имеет значение… – Голос Майрона прервался, старик откашлялся. – Но иногда жизнь дает второй шанс.

– Как тем нимфам, – тихонько сказала Тори.

Старик нахмурился.

– Ты говоришь о…

– О стрекозах. У них начинается вторая жизнь.

– Тебе об этом рассказала Оливия?

Она снова потерла коленку.

– Думаете, она вернется? – прошептала Тори. – Думаете, с ней будет все в порядке? Эйс, Коул… мой папа…

От слез у нее снова защипало глаза, и она сердито смахнула их рукавом.

Майрон долго молчал. В каминной трубе завывал ветер. Тори не могла смотреть на старика. Она чувствовала, что ему не по себе.

– В моем кабинете есть белая пластмассовая коробка, – неожиданно сказал он. – Похожа на ящик с инструментами. У нее серо-голубое днище и голубая ручка. Коробка стоит на нижней полке, ближе к окну, которое выходит на озеро. Принеси мне ее, пожалуйста.

– Зачем?

– Хочу тебе что-то показать.

Тори нашла коробку и принесла старику. Он попросил подвинуть ближе большой стол и взять себе стул.

Тори послушалась.

– А теперь налей мне виски вон из той бутылки. Не слишком много.

Она взяла бутылку, рядом с которой стоял стакан. Тори открутила пробку, налила.

– Да. Вот так хорошо, – подал голос старик.

Тори принесла ему стакан. Майрон выпил все залпом, втянул воздух, его глаза увлажнились. Потом вытер рукавом лоб.