И пока они приходили в себя под присмотром доктора Янга, тот просто не в силах был принимать какое-либо решение самостоятельно.
Минуло два дня. Доктор Янг при обследовании трупа Пикока установил смерть от множественных ножевых ранений. Для удобства это преступление не преминули списать на события той ночи, посчитав это чьим-то разбойным нападением. Хотя в такую зыбкую версию не верил даже констебль Финч при всем своем желании поскорее покинуть Уокерли. Гниющее тело Селби Нэша по-тихому все же закопали в яме у озера, подальше от деревни, а утром состоялись похороны Агаты Абрамсон, Ройла Фармера и Фрэнки Пикока. Одновременно. На отпевание собрались практически все жители Уокерли и даже близлежащих деревень. Пожалуй, столько народу вместе деревня еще не видывала. Для Джейкоба Олдриджа это был особенный день, когда он вместе с проведением ритуала имел возможность сказать много важных слов приходу для того, чтобы укрепить веру в Господа и побороть всеобщий страх. Его пламенную речь слушали все.
В доме Милтонов было неспокойно. Мало того, что события последних дней удручающе влияли на всех жителей Уокерли и на самого барона в частности. Так еще и не проходящая депрессия Джиневры оказывала негативное воздействия на ее мать леди Уитни. Сказать, что сам Олдос крепко волновался относительно психического состояния дочери, было нельзя. Но вот с каждым днем ухудшающиеся отношения с супругой на этой почве были весьма пагубны. Баронесса стала раздражительной, ее вспыльчивость проявлялась все сильнее, а улыбка давно не озаряла ее лицо. После похорон стало еще хуже. Милтон совершенно не знал, что делать. Обратился за советом к доктору Янгу, но тот лишь твердил что-то о времени и необходимости набраться терпения. Мол, все образуется. Он побывал в гостях у своего друга Норберта Эддингтона, которому, кстати, также было нелегко: Кенрик, хоть и шел на поправку, все же оставался довольно слаб; Марисса, наподобие Джиневры, словно враз перегорела и погрузилась в себя. Даже ее подруга Бетси Тернер не могла положительно повлиять на нее. Не говоря уже об Алисдэйре, который был занят подготовкой к предстоящей учебе и отъезду в Лондон. А у самого виконта из головы не выходила картина, навечно запечатленная его мозгом: перекошенное от крайней злобы и ненависти лицо его юной красавицы-дочери, требующей немедленной и жестокой смерти для привязанного к столбу Селби Нэша. Пусть тот и был убийцей, по которому плакала виселица, но это решение должен был принимать суд, а не взбешенная толпа. При этом он также ощущал часть вины за содеянное, как и корил себя за медлительность и то, что так поздно прислушался к совету доктора Аттвуда. Норберт, выслушав друга, лишь неопределенно пожал плечами и честно ответил, что не знает, чем может помочь Олдосу.