— Хорошо. Теперь мы ждем.
Кровь от матери переливалась Джиневре. Гилмор и Янг молча наблюдали за манипуляциями профессора.
— Пока идет трансфузия, дайте-ка мне жгут.
Тейт открыл свой саквояж, порылся в нем и достал кусок резинового жгута.
— Вы будете шить рану?
— Да.
— И вам удалось заделать разрез на вене? — спросил инспектор.
— Вы зашивали вену?! — воскликнул доктор Янг с удивлением.
— Джентльмены, прошу вас, — прервал их Аттвуд, и оба поняли, что не следует говорить об этом в присутствии Уитни Милтон.
Вдруг кончики пальцев Джиневры задергались, как и веки, закрывавшие глаза на белом, как мел, осунувшемся лице. Потом дрожь пробежала по ногам, а спустя секунду с неимоверной частотой затряслось все тело.
— Что с ней? — удивился Гален.
И тут же девушка мгновенно забилась в конвульсиях, ее голова тряслась так сильно, что инспектор подумал, как бы не сломалась тонкая шея.
— Держите ее! — закричал Валентайн.
— Джинни! Что с моей девочкой?! Она умирает?! — баронесса посмотрела на дочь, ее глаза стали влажными от слез.
— Леди, не двигайтесь! Лежите, как и лежали! Янг, Гилмор! Прижимайте руки и ноги к полу!
— Что с ней происходит?
— Я не знаю, черт подери! — выкрикнул Аттвуд. — Просто держите!
Джиневра содрогалась от конвульсий, настолько сильных и частых, что трое едва справлялись с ее телом, дабы не дать игле выпасть из вены и тем самым нарушить процесс переливания. Ее буквально трусило, но потом конвульсии так же внезапно закончились, как и начались. Баронесса не отводила взгляда, полного душевной боли и жалости, от дочери. Она, как и остальные, не понимала, что происходит, и ей казалось, что Джиневра умирает. В сердце закололо, но Уитни плотно сжала губы и продолжала лежать, словно прикованная к полу. Она помнила просьбу Гилмора довериться доктору Аттвуду, ее вера в чудо оказалась сильнее безнадеги, которая вот-вот готова была захлестнуть разум леди Милтон.
Валентайн проверил, дышит ли Джиневра, а затем нащупал пульс.
— Он стал сильнее, — вдруг улыбнулся доктор и тыльной стороной ладони вытер пот со лба…