Увидев выражение лица Мары, я спросила:

– С девочками все в порядке?

– Ага, – ответила она, ерзая на скамейке. – Сегодня утром на вокзале произошла авария. Томас Петит, дедушка одной из девочек, упал на рельсы, когда шел поезд. – Она уронила голову на руки.

– Но все обойдется, – успокоил Джим. – Джон Довер, учитель из школы, смог вовремя стащить старика с рельсов.

– А что они делали на вокзале? – не удержалась я.

– Вроде бы о чем-то спорили. – Мара потерла глаза. – И мистер Петит упал. Говорят, будто мистер Довер…

– Не думай больше об этом, – распорядился Джим. – Нет смысла зря нервы трепать. Нам о собственных дочерях нужно заботиться. – И Лэндри выразительно глянул на меня. – Оказывается, на паровозах теперь установлены камеры переднего вида. Поэтому полиция сумеет выяснить, что там произошло.

Я кивнула, но ничего не сказала: обдумывала новости.

– Мне нужно вернуться к Коре, – резко встала Мара.

– А мне можно заглянуть к ней? – попросила я. – Посмотреть, как она себя чувствует.

Мара слабо кивнула, и мы вместе спустились на лифте. Когда мы зашли в палату к Коре, у девочки уже был посетитель: на краю кровати сидела Кендалл в уличной одежде.

– Кендалл, милая, – удивилась Мара, в замешательстве оглядываясь на меня, – что ты здесь делаешь?

– Все хорошо, мама, – отозвалась та. – Одна из медсестер проводила меня. Она как раз ждет снаружи. У меня уже все хорошо.

Однако выглядела она отнюдь не хорошо. Темные круги под глазами говорили, что она мало отдыхала. Волосы безжизненными слипшимися прядями свисали на плечи, местами их покрывал черный налет – видимо, из-за того же древесного угля, которым ей промывали желудок.

Кора выглядела не лучше: левый глаз плотно перевязан, а раны на голове и лице покрылись коркой. Но девочка не спала и сидела в постели.

У меня в голове зазвенели тревожные звоночки. Старшая сестра явно собиралась рассказать родителям, что это она виновата в несчастье с младшей.

– Кендалл, – предупредила я, – сейчас не время.

Я надеялась, что, решившись поведать родителям о своей роли в драме под названием «Джозеф Уизер», Кендалл сообразит не откровенничать при Коре. Вряд ли та готова услышать такое.

– Но мне нужно, – дрожащим голосом возразила Кендалл. – Если я не сделаю этого сейчас, то, скорее всего, уже никогда не рискну.

– Кендалл, – покачала я головой, – давай подождем, пока сможем поговорить с твоими мамой и папой наедине.