– Вы скоро поправитесь, – нарочито бодрым тоном пообещал я. Затем наклонился и шепнул ему на ухо: – Не говорите, что видели здесь женщину.

Нонтон перестал стонать.

Я встал и громко произнес:

– Сэр, я не забыл, что должен вам херес. Кажется, три бутылки? Нет, больше – четыре. Как только вы достаточно окрепнете, с радостью разделю их с вами.

В темноте блеснули зубы. Нонтон глядел на меня с широкой улыбкой.

На то, чтобы сообразить, как вынести раненого из комнаты, ушло некоторое время. Наконец двое солдат сцепили руки и на этом импровизированном сиденье потащили свою ношу вниз по винтовой лестнице. Наконец стоны бедолаги стихли. У двери внизу его ожидали носилки, а в комнате хирург проследит, чтобы Нонтона благополучно уложили в постель. Врач поговаривал о том, чтобы дать ему лауданума.

Я остался наедине с телом ван Рибика. В помещение принесли около полудюжины свечей, и теперь здесь стало светлее. Все это время мне было так холодно, что меня била дрожь: так часто бывает с человеком, избежавшим опасности или пережившим сильное волнение, а на мою долю нынче выпало и то и другое. Я пожалел, что никто не развел огонь в камине. Меня трясло так сильно, что я стянул с трупа два одеяла и завернулся в них сам.

Только тогда я заметил вторую дверь: до этого ее заслоняла открытая дверь, ведущая на лестницу. Эта дверь была намного меньше. Она вела в узкий коридор, где я увидел встроенный в толстую каменную стену нужник. Однако коридор тянулся дальше, заканчиваясь тупиком. Я поднял свечу и при ее свете рассмотрел перегородку из досок, недавно обработанных тесаком. Раньше на этом месте была дверь: на стене остались металлические штыри, на которые крепились петли.

Выше уровня моих глаз в перегородке было просверлено отверстие. Судя по россыпи опилок на полу, его проделали совсем недавно. Что это, потайной глазок? Я мог бы в него заглянуть, только встав на табурет, однако ван Рибик был значительно выше меня.

Одна загадка разрешилась: так вот почему голландец настаивал, чтобы его переселили именно в эту комнату. Он хотел видеть и слышать все, что происходит за перегородкой. Я вернулся в спальню, где лежало тело. Моя дрожь несколько унялась, хотя мне по-прежнему было очень холодно. Я принялся методично осматривать комнату, начав с кровати. Я снял с нее постельное белье на случай, если ван Рибик устроил тайник в матрасе. Потом заглянул в сундук, но тот оказался пуст, если не считать черной широкополой шляпы.

Рядом с сундуком на полу стоял саквояж. Поставив его на кровать, я расстегнул ремешки и перевернул сумку. На матрас посыпались рубашки, галстуки и чулки. Затем из саквояжа вывалился пистолет в деревянном футляре, внутри которого также имелись форма для литья пуль и запас пороха. На дне саквояжа, в пришитом сбоку укромном кармане, обнаружились бумаги, перевязанные лентой.