Арлингтон нахмурился:

– Весьма дерзко с его стороны.

– Да, милорд.

– Зато из его настойчивости, возможно, удастся извлечь пользу. Сообщите Рашу, что завтра в одиннадцать утра я предоставлю ему короткую аудиенцию. Здесь. Где он остановился?

– В «Белом льве». Скорее всего, письмо он получит еще до полудня.

– Нет. – Губы Арлингтона растянулись в полуулыбке. – Приглашение ему нужно передать устно. И это сделаете вы.

Однажды Кэт сказала мне, что в седле я изрядно смахиваю на мешок картошки. Действительно, ездить верхом я никогда не любил и не умел, но волей-неволей иногда приходится путешествовать таким способом.

Так уж совпало, что по пути в конюшню я встретил Кэт. Ее сопровождали двое слуг лорда Арлингтона. Они изучали ландшафт между домом и конюшней. Мужчины делали замеры, а Кэт заносила цифры в записную книжку. Меня она не заметила, и я счел за лучшее не афишировать наше знакомство, а значит, вступать с ней в разговор без особого повода вовсе незачем.

Грум выбрал для меня тихую, покладистую кобылу, и я отправился в путь. К моему несказанному облегчению, день выдался погожим, дорога была ровной, а кобыла – добродушной. Однако Ньюмаркет отделяло от Юстона больше двадцати миль, и к тому времени, как я подъехал к дому лорда Арлингтона, все мое тело затекло и болело от долгого сидения в седле.

Прежде всего я должен был передать Рашу приглашение от лорда Арлингтона. Кроме того, в городе у меня было еще два дела: разыскать Даррелла и по возможности добиться его ареста, используя пустой ордер, которым лорд Арлингтон снабдил меня специально для этой цели. Оба задания были одинаково неприятными и, как я надеялся, окажутся невыполнимыми.

Я пешком дошел до «Белого льва», однако господина Раша не застал. Привратник доложил, что здесь супруга этого джентльмена. Если мне угодно, он сейчас пошлет слугу к ней, чтобы тот узнал, готова ли госпожа Раш меня принять. Нехотя согласившись, я уронил пенни в его протянутую руку.

На самом деле при одной мысли о том, что сейчас я увижу Грейс, все мои внутренности сжимались в бурном протесте. Возможно, я был к ней несправедлив. Грейс не виновата, что ее отец – плут, своими махинациями погубивший и себя, и дочь. А осуждать ее за то, что она пала жертвой столь искусного и бессердечного соблазнителя, как шевалье де Вир, я и вовсе не в праве. Кто я такой, чтобы судить Грейс и тем более клеймить ее позором? Она оказалась в отчаянном положении, требующем таких же отчаянных мер. Выбор у нее был невелик: либо брак с Рашем, либо нищета. Но, даже понимая все это, я не желал ее больше видеть.