Я плотно зажмуриваю глаза, пытаюсь перезагрузить образы и воспоминания у себя в сознании. Я пришла сюда думать не об этом. Я сбежала от душащей тишины дома и отправилась на холодную скамью, потому что должна подумать о том, что мне, черт побери, делать с Элли Аткинсон. Неважно, что я должна держаться подальше от девчонки, это я прекрасно знаю (и кто будет меня в этом винить после того, что со мной случилось?), но я также знаю, что у меня есть долг перед ребенком, которого Джефферсоны вот-вот должны взять в дом для постоянного проживания. Как я смогу жить, если через несколько недель до меня дойдет новость, что что-то случилось с малышкой? Это будет ужасно.

Мне нужно с кем-то поговорить, с кем-то, имеющим влияние, с тем, кто сможет переместить Элли в другое место, где она в свою очередь не сможет никому принести зло. Но куда? Если ее передадут в другую семью, то нет никакой гарантии, что там нет других детей. И если они даже не возьмут, как мне защитить детей, вместе с которыми Элли ходит в школу, ее учителей? У меня в сознании опять появляется образ Ханны Гилберт, стоящей в дверном проеме: «Надейтесь, что вам удастся прожить достаточно долго, чтобы пожалеть о вашем нежелании меня слушать».

Знания не помогли Ханне. Она подозревала (а может, и точно знала), что из себя представляет Элли. Тем не менее она умерла в одиночестве в заброшенном многоквартирном доме. Заключение: несчастный случай.

Но что если всплывут новые доказательства, подтверждающие ее убийство? Я прокручиваю возможности в голове. А что если полиция найдет на месте смерти доказательства, связывающие Элли с этой смертью? Рискованно: мне придется снова попасть в дом Джефферсонов, украсть какую-то вещь Элли и отнести ее туда, причем я на всех этапах рискую, меня могут поймать. Могу я как-то заманить ее в эти квартиры, чтобы она оставила там свои отпечатки пальцев? Мне будет легко снова переманить ее на свою сторону – нужно просто извиниться и обещать никогда больше не подводить ее. Но если она поймет, что я пытаюсь сделать… может, она уже это поняла. Она знает разные вещи.

В какой степени в ней развита эта сила? Как далеко простираются ее возможности? Хоть кто-нибудь останется в безопасности, даже если ее посадят в тюрьму? Даже если она во всем признается и…

– Да! – вылетает из меня шипение. Если я смогу заставить ее признаться, мне нужно постараться записать это на пленку.

Я содрогаюсь. «Ты только послушай себя, – говорю я сама себе. – Ты сходишь с ума».

Я поплотнее запахиваю пальто Дэна большого размера. Река такая спокойная и неподвижная, а вокруг стоит полная тишина, поэтому я подпрыгиваю на месте, услышав покашливание у себя за спиной. Сердце начинает судорожно биться в груди.