В нескольких ярдах от скамейки стоит мужчина. Он одет в темно-синюю стеганую куртку, которая прекрасно защищает его от утренней прохлады, она такая толстая, что невозможно определить, какой размер одежды он носит обычно. На голове у него черная шапка, на шее черный шарф, и поэтому невозможно увидеть какие-то отличительные черты. Я вижу только рот, нос и глаза.

– Простите, я не хотел вас пугать. – Он поднимает руку. – Я сейчас уйду.

Я понимаю, что это один из тех случаев, когда мне, вероятно, ничего не следует говорить и просто дать ему уйти, но вместо этого я отвечаю:

– Нет, не нужно. Вы можете ко мне присоединиться.

В его голосе, во всем его поведении есть что-то, показывающее, что он не представляет никакой угрозы. Он кажется таким же сломленным внутри, как и я.

Судя по виду, он обдумывает мое приглашение. Он явно планировал побыть в одиночестве в этом месте, которое, как я предполагаю, является для него таким же особым, как и для меня.

– Я не стану с вами разговаривать, если вы этого не хотите, – добавляю я.

Мужчина легко улыбается, то есть это наполовину улыбка и наполовину гримаса, затем присоединяется ко мне на скамейке, устраиваясь как можно дальше от меня, на другом конце. Я пытаюсь улыбнуться.

– Здесь хорошо, правда?

Он не смотрит на меня, вместо этого он смотрит на воду так, будто у нее есть ответы на все его незаданные вопросы.

– Простите, – извиняюсь, сгорая от стыда из-за того, что сразу же нарушила свое обещание.

Пять минут мы сидим, молча глядя на реку. Наконец он начинает говорить.

– Раньше я часто приходил сюда. Прекратил на какое-то время. Может, думал, что мне это не нужно. По ощущениям это напоминает церковь. Люди приходят в подобные места только если им чего-то не хватает. Может ли место быть хорошим, если оно только забирает отрицательную энергию?

– Я думаю, что оно напоминает дерево, – отвечаю я. Мужчина поворачивается ко мне и хмурится. – Деревья поглощают углекислый газ, который вреден для нас, превращают его в кислород, который жизненно важен для нас. То есть они забирают у нас яд, чтобы мы продолжали жить дальше. А мы даже не замечаем, как это происходит. Я думаю, что это место действует подобным образом. Оно забирает нашу отрицательную энергию, чтобы мы могли оставить ее здесь и вернуться к нашей обычной жизни без этого груза. По крайней мере, я так говорила себе, когда я была ребенком.

Он на минуту задумывается над моими словами.

– Похоже, вы были умным ребенком.

– Была, – печально улыбаюсь я. – Иногда я задумываюсь, почему в результате оказалась такой дурой.