Опустив голову, Грей перешел пустынную Банк-стрит и нырнул в бар. Виктор один сидел за столиком у окна, уставившись в покрытое грязными потеками окно. Бармен на миг поднял глаза на Грея и продолжил наводить чистоту за стойкой.

Виктор повернулся, и Грею не понравилось сочувственное выражение его лица, когда он протянул конверт, на котором была напечатала фамилия Грея. Открыв его, Грей вытащил аккуратно сложенный листок с машинописным текстом.

«Вчера я навестил нашего общего друга, но оказалось, что доктор чувствует себя не слишком хорошо. Похоже, после встречи с тобой он никуда не годится.

Не питай иллюзий, что сможешь найти свою певчую пташку. Она поет для своего хозяина и достигла конца пути.

Разберусь с тобой, когда вернусь».

Грей уронил записку на пол.

53

53

– Убей меня, – сказала Нья. Ее голос охрип после нескольких часов крика. Она уже вышла за пределы отчаяния и теперь могла лишь поражаться способности одного человека переносить нескончаемые страдания, а другого – проявлять бессмысленную жестокость.

Если терзавшее ее существо вообще можно было назвать человеком. Она зажмурилась, когда Н’анга отодрал длинную полоску кожи (на этот раз с бедра) и полил рану прозрачной жидкостью, которая жгла, как кислота. Нья выгнулась, сдерживаемая путами, ее крик был лишь пародией на звук. Н’анга сунул ей под нос пропитанную аммиаком тряпицу, лишая блаженства забытья.

– Думай о боли. Это то единственное, что доступно тебе перед смертью.

Маска искажала голос, в котором, впрочем, звучало что-то очень знакомое. Нья откинула голову и простонала:

– Просто убей меня.

– Ты умрешь, и скоро, но смерть – это лишь начало. Ты будешь служить мне много лет. Я бы предпочел, чтобы на этом месте был твой отец, но ему будет еще больнее увидеть свою дочь моим ико-аво. Моя власть возрастает с каждым разрезом на твоей плоти.

– Отец, мой отец, – прошептала Нья, – он спасет меня. В этой жизни или в следующей.

– Твой отец давным-давно избрал другой путь. Путь слабости. Он здесь, с нами, но трепещет в моем присутствии и не смеет вмешаться.

– Это не так, – всхлипнула она.

– Что же он тогда тебя не спасает? Почему не остановил ни одного движения моего ножа? – Н’анга навис над ее нежным животом. – Хочу рассказать тебе, как умер твой отец. До завершения ритуала мы должны кое-что обсудить. Это усилит твою боль перед тем, как ты войдешь в мир духов.

Нья не ответила. Ее губы дрожали, голова моталась из стороны в сторону. Н’анга опустил ножи и свободной рукой потянулся к маске.

– А еще перед смертью ты узнаешь, кто я. Мой ико-аво должен понимать, кто его хозяин.