Ты садишься.

– Мне нужно вам рассказать… – начинаешь ты, однако он перебивает.

– Что там произошло? Кто вы такая? Откуда знаете Эйдана?

Ты делаешь вдох. По коже бегут мурашки. «Я к тому и веду, – хочешь сказать ты. – Пытаюсь вам объяснить. Я держала это в себе пять лет, и время пришло. Вы должны меня выслушать. Вы должны мне поверить.

Обещайте, что поверите. Обещайте, что после того, как я расскажу, все закончится».

То, как он только что произнес его имя. То, как извинялся, надев на него наручники. «Мне очень жаль, Эйдан». Приятели. Двое давних знакомых.

«Эйдан Томас? – скажет молодой коп по телевизору. – Отличный парень. Из тех, кто всем нравится. Вежливый. Если у тебя сломалась машина, он тут как тут с аккумуляторными проводами. У нас никогда не было с ним проблем. Он со всеми ладил».

«Слушайте, – хочешь сказать ты. – Как насчет сделки? Я дам вам дело века. Я изменю вашу жизнь, если вы измените мою».

Глядя на него, ты делаешь глоток спертого воздуха. Следующие слова нужно произнести с прямой спиной и высоко поднятой головой. Без колебаний. Ты ждала этого пять лет. Комнату без него, звук своего голоса и пару ушей, желающих выслушать.

– Офицер… – начинаешь ты. Голос тягучий, как сироп, каждый слог дается с большим трудом.

Ты должна это сказать.

Вспомнить звук, ощущение во рту.

Твое имя.

Запретное, как ругательство.

Ты не произносила его пять лет.

Даже в мыслях. Это было опасно. В сарае. В любое время, когда он находился рядом. Ты боялась, что он услышит звуки в твоей голове. Почует обман, сокрытую от него часть тебя.

– Меня зовут…

Нет, лучше сначала. Нельзя все испортить. Все должно быть идеально.

Произнесенные тобой слова должны обладать достаточной силой, чтобы открыть двери и не дать им захлопнуться вновь.

– Офицер, – говоришь ты, на сей раз без запинки. – Меня зовут Мэй Митчелл.