Никто не плакал. Я понял, что прошло много времени. Его заняла безмолвная смерть, видимо не имеющая никаких рамок и пределов. И еще я заклинал выпавшую на мою долю непостижимую судьбу.

Я положил руку Рёко на одеяло. Пожал ее. Пройдет много, очень много времени, и душа моя, застывая, постепенно раскроет свою сущность, имя которой – безумие.

Что это? Кошмарный сон? Чья-то трагическая инсценировка? Вот в чем вопрос, думал я. До сих пор я был маленьким зверьком, раз за разом попадавшимся в поставленные на него ловушки. Больше на эту удочку я не попадусь. Не дождетесь!

– Ва-а-а!

Я медленно обернулся на этот бессмысленный звук и увидел перед собой странное создание. Передо мной стоял уродец с деформированной головой. Тот самый ребенок. Причина всей трагедии. Голова его тряслась без остановки из-за каких-то непонятных мне эмоций. Я понятия не имел, что он стоит у меня за спиной.

И вот ведь какая штука. Меня спас этот ребенок. Потом я много раз думал об этом. Если б он не оказался рядом, за спиной, я точно сошел бы с ума.

Я обернулся на скрип двери и увидел спину выходившего в коридор парня, судя по всему, Сюдзи Масико. Дверь за ним медленно затворилась.

Я повернул голову обратно. Уродливый мальчишка цеплялся за руки женщины средних лет. Той самой, с которой я когда-то встретился в Нисиогу, в «Сакура хаус». В ее глазах не было слез. Одна сухая пустота.

Мужчины в белом халате не было видно, медсестер тоже. Шторы в палате были подняты, лучи мягкого утреннего света падали с затянутого облаками неба на белое лицо и шею лежавшей на кровати Рёко. Откуда-то доносилось щебетание птиц и слабое стрекотание цикад.

Я поднялся с колен. Мать и братья Рёко, оставшиеся за моей спиной, больше не вызывали у меня ни ненависти, ничего. Вообще никаких эмоций. Бездонная, бесконечная усталость вытеснила острые и глубокие чувства – злость, скорбь, печаль.

Я еще раз взглянул в лицо Рёко и обратился к ней в уме, не подавая голоса:

«Я должен идти. Я ухожу, Рёко. Взгляни на меня еще разок».

Рёко была, что называется, «все при ней». А теперь щеки ее ввалились, вся она как-то осунулась. Пугающая красота восковой куклы завладела ее лицом. Я любил ее, готов был отдать за нее жизнь, гордился ею…

Я медленно подошел к двери и открыл ее. Ноги онемели, я их почти не чувствовал. Еще раз оглянулся. Теперь лицо Рёко выглядело спокойным, избавленным от страданий. Она будто спала. Я, как во сне, взялся за дверную ручку и тихо закрыл за собой дверь, разделившую нас навсегда.

В коридоре мне встретился человек в белом халате. Тот самый врач. Я решил спросить, какова причина смерти Рёко.