– А что-нибудь о его жизни до шерхауса знаете?

Тацума расстался с семьей три года назад, в начале весны, а в шерхаусе начал жить два года назад, в январе. Между этими событиями был разрыв почти в год. Штаб по расследованию полагал, что где-то в этом промежутке Тацума познакомился с Судзуки. Впрочем, в документах, предоставленных им при заселении в шерхаус, был указан адрес, по которому он жил вместе с семьей. Владелец дома, по-видимому, поверил в это, не проверяя. Теперь полицейские получили строгий приказ: «Обязательно выясните, что было в течение этого годового промежутка!»

– Трудно сказать. Кажется, он рассказывал что-то. Впрочем… – Молодой человек покачал головой. – Не могу вспомнить.

Идзуцу упорствовал, но тот вскоре поднял руки вверх, показывая, что вспомнить не может, и задал встречный вопрос:

– Правильно я понимаю, что они и есть те самые преступники-бомбисты?

Идзуцу собирался было дать какой-то дежурный ответ, но молодой человек, не дожидаясь, произнес:

– Ладно, ладно, я понимаю, есть вещи, о которых вы не можете говорить. – И продолжил: – Но мне почему-то кажется, что Акихабара – не их рук дело.

– Это почему же?

– Кадзи был фанатом Акихабары. Часто разглагольствовал, что Акиба [65] – единственное красивое место в этой стране.

Идзуцу спросил, были ли еще какие-то места или заведения, к которым Тацума и его товарищи могли испытывать привязанность. Содержательного ответа не последовало.

– У них же не было ничего, кроме жалоб и злобы. Наверное, они и во сне видели конец света, и это вызывало у них поллюцию. Видать, я очень терпим к другим людям, раз смог прожить с такой публикой почти год.

– Ясно. Спасибо за то, что, несмотря на работу, оказали нам содействие.

– Что вы, не стоит благодарности. Кстати, господин сыщик, а что делать, если ко мне придут журналисты? Выкладывать в соцсети информацию тоже, наверное, нехорошо? Или вы не будете возражать? Тем более что и так уже много чего выложено…

– Будем признательны, если вы будете вести себя осмотрительно, – попросил Идзуцу. Молодой человек скривил губы, будто говоря: «Ну вот, даже этого нельзя… От всей этой истории для меня никакого прока».

– Убедительно просим вас быть осторожным.

– Хорошо. Я все прекрасно понимаю. У них нет причин сводить со мной счеты, но ведь для таких логики не существует.

– И последнее, – вмешался Тодороки, сидевший сбоку от уже начинавшего вставать Идзуцу. Намерения встревать в разговор у него не было: он просто не удержался и задал свой вопрос рефлекторно: – Как вы думаете, по какой причине они хотели покончить с собой?