– Ты на связи? – спрашивает она.

– Я знаю, – шепчу я. Так громко, как только могу. – Это сделала ты.

– Ты одна?

– Да.

– Я скоро приеду.

Это будет первый раз, когда она навестит меня здесь, в моей новой жизни, и я надеялась этого избежать, но у меня нет сил спорить, и я просто вешаю трубку, не отвечая.

* * *

Я вижу ее через окно, когда она выходит из подъехавшего к дому такси, и думаю о том, что, может быть, впервые в жизни вижу ее по-настоящему. Оказывается, моя тихая мать никогда не была такой уж тихой…

Я открываю дверь, прежде чем мама успевает нажать на кнопку звонка, и она заходит внутрь. Мы обе молчим. Похоже, это наша семейная особенность. Я провожаю ее в гостиную и наливаю нам обеим по порции бурбона. Но никто из нас не произносит ни слова. Это такой социальный танец? Игра? Я проглатываю свою гордость и заговариваю первой.

– Больше никакой лжи, – требую я, протягивая ей бокал. Наклонившись, замечаю полукруглый шрам у края ее ключицы – там, где платье не до конца закрывает круглую отметину, которой когда-то заклеймил ее мой отец. Это лишь один из многих шрамов, скрытых под одеждой.

– Я приехала сюда не для того, чтобы лгать тебе, – говорит мама, делая глоток.

– Надеюсь, что нет.

И все же я настороже. Я сама давала много обещаний, которые не намеревалась выполнять.

– Что ты хочешь знать?

– Откуда у тебя пистолет?

– Ты всегда начинаешь с практических моментов, – язвительно улыбается мама. – Он принадлежал твоему отцу. Я не знаю, откуда он его взял. Пистолет точно не был зарегистрирован в полиции, но ты же знаешь своего отца – он всегда стремился заполучить то, что давало ему ощущение силы.

– И после его смерти ты оставила его себе?

– А что мне оставалось делать? Не сдавать же в полицию… Кроме того, я хорошо усвоила, что нельзя воспринимать свою безопасность как должное.

– Однако это не уберегло Макса, верно? Мне нужно знать, почему и как он умер, мама. Что случилось на самом деле?

Она закрывает глаза, и я вижу, какую боль причиняют ей мои слова. Я вижу, как они вонзаются ей под кожу, как ее тело сотрясает физическая дрожь от их воздействия.