Памар наклонился, чтобы поцеловать ее в губы – знак близости, который ей все еще было трудно демонстрировать на публике. Решительный шаг они сделали в новогоднюю ночь. Окончательно выбросив из головы мысли о «Доме трех вязов» и об Арто, Марианна решила расслабиться и дать шанс Жюльену и себе. Теперь они были «вместе» – именно таким расплывчатым выражением она описывала их отношения, – но жили каждый в своей квартире и не торопили события. Скорее друзья, которые делят постель, не совсем пара… В сущности, это ее вполне устраивало.

Памар протянул ей бокал шампанского и воспользовался случаем, чтобы взять два канапе с лососем.

– Полегче с закусками! – сказала она. – Ты на диете, не забыл?

– Я не обедал. Умираю с голоду!

Антуан де Монталабер с умиротворенным видом явно забавлялся, слушая их пикировку. В его глазах больше не было той бесконечной печали, которая поразила Марианну на первой встрече.

– Как ты? – спросила она юношу. – Ведь все здесь сегодня только благодаря тебе.

– Шутите! Без вас ничего бы не получилось. Работала целая команда.

– Ну да! – проворчал Памар. – Команда, в которую меня не приняли…

– Ты бы ни за что не позволил нам это сделать, – возразила Марианна.

– Конечно… Вы просто чокнутые.

На другом конце буфетной стойки майор заметила Эжена Гийомена, правую руку графа, который отсалютовал ей бокалом. Она также подняла бокал и улыбнулась ему. Эжен тоже выглядел безмятежно; в нем ничего не осталось от того озабоченного молодого человека, с которым она заговорила на ступеньках «Дома трех вязов».

У подножия лестницы, ведущей в бельэтаж, висел большой портрет Фабьена Лертилуа. Рядом с портретом, на покрытом белой скатертью столе, лежало около сотни свежеотпечатанных экземпляров готовящегося к выпуску романа.

Ариана де Креси, одетая в элегантное бежевое платье, поднялась на несколько ступенек и постучала ложечкой о бокал, привлекая внимание. Собравшиеся повернулись в ее сторону, разговоры стихли.

– Дорогие друзья, я хотела бы поблагодарить вас за то, что откликнулись на мое приглашение. Двадцать лет назад я получила по почте рукопись под названием «Обещание рая». Все, кто прочитал ее в нашем издательстве, сразу же поняли, что у нас в руках великое произведение, которое войдет в историю французской литературы. В то время мы не смогли получить права на издание этой книги, не выдержали конкурентной борьбы. Но огромное разочарование, которое преследовало меня долгие годы, недавно сменилось огромным облегчением – если сегодня вы с нами, то знаете, что человек, который прислал нам этот текст – и чье имя я предпочитаю не упоминать, – был всего лишь самозванцем, существом вне закона и веры, готовым на все ради славы.