Я вижу смерть в черных глазах старушки, чувствую ее в пустоте моей груди, в моем последнем вздохе под его рукой, закрывшей мне рот.

– Что ты делаешь, Лэрри? Мы должны помочь этой девушке, – говорит женщина.

И вдруг я понимаю, какую большую ошибку совершила, придя сюда.

Миссис Адель Роджерс смотрит на меня взглядом, в котором смешалось удивление и недоверие. Я вспоминаю, как видела ее на поисковых рейдах, когда искали Джину. Это бабушка Тома, молодого человека, с которым встречалась Джина на момент своего исчезновения. Под воздействием адреналина я вспоминаю все как в замедленной съемке: вот она сидит за одним из столиков кафе и рассказывает, где, по ее мнению, надо искать девочку. То, что я вижу ее здесь, заставляет почувствовать некое облегчение, несмотря на то, что я понимаю, что все вот-вот разрешится. В конце концов, по ее глазам я вижу, что она хороший человек и что она беспокоится обо мне.

– Лэрри! Разве ты не видишь, что она ранена? – восклицает она, не понимая, что происходит.

– Замолчи, мама! – в ярости орет он.

Он оттаскивает меня назад, поднимает на руки и несет прочь от дома. Мои ноги висят в тридцати сантиметрах от земли, рот зажат его грубыми, толстыми пальцами, от которых пахнет опилками.

– Лэрри! Ты что… Сошел с ума? Этой девочке нужна помощь! Что ты творишь?

Тело совсем ослабло, и я едва ли могу бороться с мощными руками Лэрри. Что происходит? Почему он схватил меня? Мысли не слушаются. Со мной на руках он открывает гараж и бросает на пол, словно охапку дров, которые собирается рубить.

– Ай! – кричу я от боли. – Что… Что вы делаете?

Мне страшно. Я смотрю на него снизу вверх, и мне кажется, что он в три раза больше меня. Сейчас я всего лишь беззащитный раненый щенок. На виске у Лэрри вздулась вена, лицо побагровело от злости. Из гаража он сделал что-то наподобие столярной мастерской. В гневе он мечется от одной стены к другой. Его движения так порывисты, что он ударяется головой о свисающий с потолка светильник. Свет начинает моргать, отбивая во мраке ритм моего сердца.

Лэрри направляется к столу с инструментами и берет оттуда какой-то предмет. Мгновение спустя он приставляет к моему горлу отвертку. Ее конец мягко упирается в мое тело, чтобы нанести последний удар.

– Ты пришла с ним, да? – вопит он вне себя от ярости.

– Что?.. – От боли я едва могу говорить. – Прошу, помогите…

– Зачем ты заявилась в мой дом?! Ты тоже журналистка, да?! Как и этот очкарик. Твою мать!

Он пододвигается ближе, чтобы рассмотреть мое лицо, наполовину скрытое нарисованной маской, которая сбежала уже до самых губ.