— Будь я той, кем ты меня считаешь, я должна быть полным социопатом. Ты ведь эксперт, кому как не тебе это знать. Я была бы неспособна на раскаяние. Я могла бы сказать тебе, что не тосковала ни по нему, ни по ней. Их… уход, сколь жестоким и уродливым он ни был, стал всего лишь очередным событием. Ничего экстраординарного. Разве ты не находишь это правдой в отношении жизни, Кей? Это просто то, что происходит с нами. На самом деле жизнь нас не задевает. Думаю, тебе это понятно. Ведь именно поэтому ты пила, именно поэтому делала одну за другой невероятные глупости. Я думаю, в глубине души ты такая же бесчувственная, как и я.

— Была, — сказала я. Мне с трудом удавалось сдерживать ненависть к ней. Я думала о Раузере, о том, как его руки обнимали меня, о том, как впервые за столь долгие годы я почувствовала, что плотское желание не исключает любви и доверия.

Глядя мне прямо в глаза, Маргарет потягивала коньяк. Ее взгляд ни разу не дрогнул.

— Это удивительно, правда. С твоим образованием ты могла бы сделать такую карьеру! Но ты выбрала ФБР. Надеялась исправить этот мир, не так ли? Представляю, каково тебе было видеть, как твоих бабушку и дедушку убивают прямо у тебя на глазах… Ты все еще гоняешься за преступниками?

Я открыла содовую, наполнила стакан, поставила бутылку на стол рядом с моим стулом и сделала глоток. Я хотела, чтобы она увидела: мои руки не дрожат, а ее наблюдения не смутили меня. Я блефовала; внутренности болели, как будто я проглотила лезвие бритвы. Но блеф — это то, чему алкоголик быстро учится. С годами я поднаторела в этом.

— Как там лейтенант Раузер? — спросила она, и в моих венах как будто взорвалась кислота. Мне было больно слышать его имя из ее уст. — Давно пора убрать оружие с улиц… — Она с притворным сожалением покачала головой.

— Я уберу тебя с улиц, Маргарет. Чего бы это мне ни стоило.

Это, похоже, позабавило ее.

— Неужели? И что ты намерена делать, Кей? Стрелять в меня? Заколоть ножом? Вряд ли. Моральные границы не позволят тебе это сделать. Из-за чего ты плохо подготовлена к настоящей борьбе с преступностью, правильно?

Маргарет была так высокомерна, что мне захотелось протянуть через стол руку и стереть эту чертову ухмылку с ее лица. Она блестяще эксплуатировала предвзятое отношение правоохранительных органов к женщинам и насилию — и знала это. Неопознанный преступник всегда упоминается как «он», а не как «она», и, наконец, в насильственных преступлениях и сексуальных убийствах женщину рассматривают как преступницу в последнюю очередь. Как и все остальные, я смотрела мимо нее, потому что она была женщиной.