— Что же было дальше?

— Да ничего особенного. Она получила свое, а я — свое. Я провел с ней ночь, и — полная наивность, несмотря на свои сорок лет, — как влюбленный щенок, решил, что она останется со мной, и не вернулся домой. Мы отправились в Королевский отель — я хотел, чтобы все было красиво, по-богатому. Но все получилось не так, как я себе представлял. Это была чистая формальность, и она больше ни разу не осталась со мной наедине. Двадцать четыре года мы избегали встреч, шарахаясь друг от друга в больничных коридорах. Я тоже нечасто ездил в деревню в те годы. Я чувствовал себя грязным подонком и скверным мужем, который не сумел противостоять обстоятельствам и роли злодея в этом дурном кино, в которое превратилась моя жизнь.

— Но у вас там сын…

— Сын, который не желает меня видеть.

— Сын, с которым вы даже не пыталась наладить отношения, — не удержался я. — Простите, что вмешиваюсь не в свое дело… но мальчику двадцать пять лет. Вы оба наказываете себя за то, что произошло еще до его рождения.

— Не знаю, хватит ли у меня на это смелости… Что теперь будет? Вы собираетесь на меня донести?

— Мне придется составить протокол с вашими показаниями, связаться с полицейским участком Сантандера, и пусть решает судья. Я представляю только улики и факты, которые имеют отношение к расследованию, — проговорил я тоном профессионала. Так я поступал всегда, когда дело принимало слишком личный для меня оборот и я рисковал оказаться вовлеченным.

Доктор Осорио пристально смотрел на Пресвятую Деву, будто эта небольшая статуэтка знала ответы на все вопросы.

— Да, пусть решает судья. И если я должен заплатить, то заплачу сполна. Все лучше, чем туча, которая висит над моей головой уже двадцать четыре года.

Я видел, что этот человек принимает решение без раздумий, с огромным облегчением для своей и без того настрадавшейся совести. Но думал я только о Ребекке, о том, что она осталась в школе на второй год, о том, что ее травили нейролептиками, в которых она не нуждалась, о том, что ей пришлось бежать из собственного дома после рождения мертвого младенца…

— Да, вы должны заплатить, — сказал я, не в силах сдержать ярость. — То, что вы сделали с этой девочкой, было ли там насилие или нет, не имеет прощения. Может быть, вы действительно пошатнули ее психическое здоровье, и теперь двое отдали за это свою жизнь… Пусть ваша совесть также понесет это бремя.

И я покинул проклятую часовню, которая десятилетиями хранила тайны разрушенных судеб.

61. Сомокуэвас

61. Сомокуэвас

16 января 2017 года, понедельник