Я остался в Кантабрии на все выходные. Не хотелось возвращаться ни в ледяную Виторию, ни в мою ледяную квартиру, ни тем более к моим ледяным личным обстоятельствам. Мне шли на пользу морской воздух и загородный дом, который я арендовал в Сомокуэвасе, посреди Коста-Кебрада.

Моя спальня выходила на заднюю лужайку, и когда я просыпался, передо мной высились скалы, которые я долгие годы так ненавидел. Но я заставлял себя на них смотреть, наблюдал часами за натиском волн, пока не привык к их извечному монотонному ритму. И впервые за десятилетия наступил момент, когда дурная совесть в виде узла, стягивающего мое сердце, перестала мне досаждать. Я больше не барахтался в открытом море, преданный целиком на его милость. Отныне я был взрослым и, лежа в постели, лениво наблюдал чудесный зимний рассвет.

Я прогулялся по скалам, вернулся на пляж Портио напротив утеса Мансано, где некогда погибла Мариан Мартинес, и попытался простить себя за то, что не обладал сверхспособностями и не спас ее, потому что был всего лишь шестнадцатилетним мальчиком, швыряемым волнами. Наконец-то настало мое примирение с Кантабрией.

После показаний сына доктора Осорио в мою голову закралась догадка, альтернативная докладу, представленному нам Саулем Товаром.

А что, если Ребекка…

Дедушка всегда говорил, что все правильные вопросы начинаются с «а что, если». Я частенько использовал на практике его сократический метод, и мне не нравилось, куда теперь устремились мои выводы.

Точнее, не нравилось то, что они подразумевали. То, что за ними следовало.

Этот праздный уикенд не прошел впустую. Я решил воспользоваться своим пребыванием в Кантабрии и разработал хитрую стратегию, чтобы не возвращаться в Виторию с пустыми руками.

* * *

В понедельник я первым делом отправился в больницу Вальдесилья. За стойкой регистрации сидела женщина, с которой я общался во время предыдущего визита. Я обратил к ней свою самую очаровательную улыбку и начал уверенным тоном:

— Не могли бы вы прямо сейчас же позвонить доктору Осорио и вызвать его в часовню? Это срочно.

— Конечно, сейчас позвоню в его кабинет, — ответила она с ответной улыбкой.

Затем я поднялся в отделение эндокринологии и подошел к стойке, из-за которой на меня рассеянно смотрел молодой парень.

— Можете пригласить доктора Товар в часовню? Это срочно.

Я сделал скорбную физиономию безутешного родственника — человеку с таким печальным лицом никто не может отказать в одолжении.

— Сейчас же ей сообщу.

— Спасибо. Безмерно вам благодарен, — ответил я и исчез в коридоре, всем своим видом изображая несуществующее горе.