– И что вы предлагаете, заместитель? – спросил Пенья.

– Все пострадавшие не входили в группу риска. Изучение их профессионального, социального и семейного окружения не дало нам четких мотивов. Из этого можно заключить, что они стали непреднамеренными жертвами: убийца выбрал их наугад. Поэтому мы подойдем к делу с другой стороны и сделаем ставку на превентивные меры.

– Что вы подразумеваете под превентивными мерами? – уточнил Пенья.

– Начнем со средств массовой информации.

Милан тоже выглядела озадаченной.

– СМИ? Не усложнит ли это ситуацию? Инспектор Руис де Гауна находится в больнице из-за утечки информации, скорее всего, произошедшей по вине СМИ.

– Согласна, но мы сами себе ставим палки в колеса. Пора начать сотрудничать.

– Каким образом? – спросила Милан.

– Через десять минут сюда прибудет группа журналистов из основных местных изданий. Я уже поговорила с судьей, у нас есть ее разрешение.

Вскоре к нам присоединились Лучо, какая-то знакомая журналистка Альбы и несколько представителей электронных СМИ. Они выжидающе смотрели на нас. Альба всех поприветствовала, и я взял слово.

– Как вы уже знаете от заместителя комиссара Сальватьерры, нам нужна ваша помощь. Мы разработали поэтапный план, основанный на том, что убийца следит за расследованием и читает каждую вашу заметку. Итак, начнем с сестер Найера.

– Что нам публиковать?

– Вот эти фотографии, предоставленные их родителями.

На экране мелькнули изображения: трехлетняя Ойана, играющая возле водохранилища Уллибарри-Гамбоа, и Стефания на празднике в честь Белой Богородицы, одетая в традиционный костюм. Далее шли трогательные снимки с последних дней рождения девочек: Ойана задувает двенадцать свечей, ее старшая сестра делает то же самое с семнадцатью. Эти фотографии я попросил специально. Послание красноречиво говорило: «Из-за тебя они уже никогда не задуют больше свечей».

– Почему именно девочки, а не бизнесмен или парень из бочки? – поинтересовался Лучо.

– Потому что в данном случае убийца проявил раскаяние, – ответил я. – Он засунул их в мешки, чтобы не видеть лица жертв, когда станет их замуровывать. Ему было не по себе. Мы сыграем на чувстве вины. Учитывая обстоятельства смерти бизнесмена, мы не знаем, испытывал ли преступник угрызения совести или выбрал жертву наугад. Убийца действовал исподтишка: он не хотел наблюдать агонию жертвы, ее смерть и безжизненное тело. И мы понятия не имеем, раскаялся ли он. То же самое с утонувшим в бочке. Тогда как в случае с сестрами Найера раскаяние очевидно.

Имелась еще одна причина, по которой я не хотел сообщать подробностей о Матусалеме. Мату был хакером и отсидел в тюрьме за интернет-мошенничество. Кроме того, он был протеже Тасио Ортиса де Сарате, и они поддерживали связь до самой смерти Мату. Я не хотел, чтобы парня осуждали из-за его прошлого, и надеялся сделать то, что мне не удалось, пока он был жив: защитить его.