— Помнишь, Патрик, как я ударил тебя в первый раз?

Я сглотнул.

— В первом классе.

— Помнишь, за что?

Я прочистил горло.

— Я сказал, что плевать мне, какое у тебя имя.

Бубба наклонился ко мне.

— Не хочешь попробовать еще разок?

— Ах нет, — сказал я. Он отвернулся, и я добавил: — Рупрехт.

Он сделал выпад, я уклонился, а Энджи сказала:

— Мальчики, мальчики!

Бубба замер на месте, а я воспользовался этим, чтобы между нами оказался кофейный столик.

— Можем перейти к повестке дня? — Энджи открыла у себя на коленях блокнот и сняла зубами колпачок с ручки. — Бубба, ты можешь отлупить Патрика когда-нибудь в другое время.

Бубба подумал и сказал:

— Это правда.

— Ну, хорошо, — сказала Энджи, записала что-то в блокнот и мельком взглянула на меня.

— Э! — Бубба указал на гипс: — А как ты душ принимаешь в этой штуке?

Энджи вздохнула.

— Итак, что тебе удалось выяснить?

Бубба сел на диван и положил ноги в армейских ботинках на кофейный столик. Вообще-то я подобных вещей у себя в доме не терплю, но, поскольку лед сейчас и так оказался тонок из-за этих воспоминаний о Рупрехте, я промолчал.