— Я что-то не вижу тут… — начал было Раерсон.

— Ш-ш-ш. — Энджи подняла руку и посмотрела мне в глаза. — Ты думаешь, Лайонел…

Я поерзал на сиденье и оттолкнул от себя чашку с остывшим кофе.

— Кто может беспрепятственно войти в квартиру Хелен? Кто может открыть дверь в нее ключом? С кем Аманда охотно ушла бы без крика и шума?

— Но он сам пришел к нам.

— Нет, — сказал я. — Его жена привела. А он все повторял: «Спасибо, что выслушали нас», и так далее, и тому подобное. Готовился отделаться от нас. Это Беатрис настояла на нашем участии. Что она говорила у нас в офисе? «Никто не хотел, чтобы я сюда шла. Ни Хелен, ни муж». Только благодаря ее усилиям мы включились в это дело. А Лайонел — он свою сестру любит. Ладно. Но он что, слепой? Он же не дурак. Как же он мог не знать о том, что Хелен связана с Сыром? Как он мог не знать о ее зависимости от наркотиков? Да ради бога, он разыграл удивление, услышав, что она продавала кокаин. Я говорю со своей сестрой раз в неделю, вижу ее раз в год, но я бы знал, если бы она подсела на наркотики. Она же моя сестра.

— А о криминальном прошлом? — спросил Раерсон. — Какое это имеет отношение к делу?

— Допустим, его задержал Бруссард и потом держал на крючке. Лайонел был ему обязан. Кто знает?

— Но зачем Лайонелу похищать собственную племянницу?

Я стал думать об этом. Закрыл глаза, и перед моим мысленным взором предстал Лайонел. Это выражение лица, как у гончей собаки, печальные глаза, понурые могучие плечи, обремененные, казалось, тяжестью грехов целого города, уязвленное достоинство в голосе — голосе человека, который действительно не понимает, почему люди делают столько гадостей, почему так беззаботно относятся друг к другу. Я вновь услышал в его голосе неистовство вулкана и какой-то намек на ненависть в то утро, когда, узнав, что Хелен знакома с Сыром, Лайонел на кухне сорвался на сестру. Еще раньше он говорил нам, что Хелен любит дочь, что она хорошая мать. Но что, если он лгал? Что, если знал, что все как раз наоборот? Что, если о материнских качествах Хелен он был еще худшего мнения, чем Беатрис? Но сам он, будучи сыном алкоголиков и плохих родителей, еще с детства научился скрывать что следует, например свою ярость, ему пришлось этому научиться, чтобы стать гражданином и отцом.

— Что, если, — сказал я вслух, — Аманду Маккриди похитили не для того, чтобы ее эксплуатировать, растлевать или получить за нее выкуп? — Я встретил слегка скептический взгляд Раерсона, потом живой и заинтересованный Энджи. — Что, если ее похитили ради ее же блага?