— Ты как-то говорила, что щетина мне идет.

Она улыбнулась:

— Идет. Но с ней ты на себя не похож.

Я задумался. Три года я носил на лице этот защитный покров. Три года прятал последствия худшей ночи в моей жизни. Три года скрывал от мира свои изъяны и свой стыд.

— Ты хочешь меня побрить? — сказал я наконец.

Она приблизила ко мне лицо и поцеловала меня:

— Помимо прочего.

30

30

Энджи разбудила меня в пять утра. Я почувствовал прикосновение ее теплых ладоней к моим свежевыбритым щекам. Ее губы искали мои губы. Одновременно она скинула одеяло и всем телом прижалась ко мне.

— Слышишь птиц? — спросила она.

— Нет, — улучив миг, ответил я.

— И я нет.

Позже, когда в рассветных лучах мы лежали, тесно переплетясь телами, я сказал:

— Он знает, что мы за ним следим.

— Скотт Пирс, — сказала она. — Да, у меня тоже такое ощущение. Мы неделю сидим у него на хвосте, а он не вылезает из своего грузовика, даже чтобы выпить чашку кофе. Если он и роется в чужой почте, то делает это явно не на работе. — Она шевельнулась в моих объятиях, и я ощутил, что меня словно пронзило молнией. — Он умен. Он нас измором возьмет.

Я снял с ее лица волосок.

— Твой? — спросила она.

— Мой. — Я разжал пальцы, выбрасывая волосок. — Он говорил, что все решает время. Именно поэтому он согласился встретиться со мной на крыше парковки. Хотел или купить меня, или запугать. Он сам признался, что ему сейчас не до меня. Что время его поджимает.