– Нет, – говорю я. – В это я не верю.

– Ладно, давай разгадывать эту чертову загадку Джозефа. Тогда, возможно, мы все и выясним.

– Правильно, – соглашаюсь я. – Это мой отец?

– Думаю, да, хотя лицо у него размыто.

Все эти размытые лица приводят меня в ужас. Кажется, что Джозеф все это придумал, вспоминая обо мне. Он любил меня и думал обо мне, только я не могу разобраться, как это влияет на мои чувства.

– У тебя есть какие-то мысли? Почему Джозеф сделал лица размытыми?

Мне легче врать, когда он стоит у меня за спиной.

– Нет, – отвечаю я.

Нейт вздыхает.

– Я уверен, что это важно.

Я смотрю на всех этих мужчин, которые идут на нас сквозь лес, в котором я гуляла с Нейтом. Камера скользит назад, и таким образом они никогда к нам не приближаются. Мы смотрим на них сверху, с небольшой высоты, а между камерой и мужчинами по небу летает птица. Рассматривая их, я начинаю отмечать едва заметные отличия.

– Они не идентичны, – объявляю я. – У них разная походка.

– О боже, опять твоя поразительная наблюдательность. Джозеф про нее определенно знал. Он словно создавал все это для тебя.

Я молчу.

– Но тем не менее если Джозеф никого не убивал, то это ты восприняла все неправильно, раз орала, что Джозеф убил ваших родителей. Что он пытается сказать, Ева?

– Я не уверена, что он вообще пытается что-то сказать. То есть он ведь не знал, что врежется в дерево и впадет в кому, правильно? Поэтому все то, что он запрограммировал в ту ночь, не было посланием – он пытался таким образом переработать случившееся. И он не мог все это сделать за одну ночь. Многое из этого должно было быть написано раньше.

– Тебе не кажется странным, что все это, похоже, связано с твоей поразительной наблюдательностью? С другой стороны, если убивал не он, то это ты восприняла все неправильно, так?

– Наверное.

Нейт, прихрамывая, делает несколько шагов и усаживается рядом со мной.

– Проклятая нога. Так раздражает.