Они спасли Анастасию — а вот Алексея Рыбникова спасти не смогли. Да у них и шанса не было! Эксперты, осмотрев его тело, установили, что он был мертв уже несколько дней. Ирина даже пару костей удалить успела, и только поимка собственной дочери заставила ее отвлечься от работы над ним.

Но это уже не важно. Ирина получила ранение — серьезное, однако для жизни не опасное. Дожидаться суда ей предстояло в больнице. Анастасию освободили и тоже передали врачам. Физически она не пострадала, а вот морально… Тут сложно дать точную оценку. Анна подозревала, что этой девушке придется не один месяц общаться с психотерапевтом, чтобы вернуть себе хоть какое-то подобие нормальной жизни. Это печально — но это шанс, которым Анастасия должна воспользоваться.

Дело Скульптора в любом случае можно было считать закрытым. Как бы хороши ни были адвокаты Романова, даже они уже ничего не добились бы. Против него дали показания и Анастасия, и Ирина, которая всеми силами старалась спасти собственную шкуру, нисколько не заботясь о судьбе мужа. Андрея Мурова, бизнесмена, которого они подставили, выпустили из-под стражи с извинениями. Алексея Рыбникова объявили погибшим при исполнении, проводить служебное расследование не стали — в этом больше не было смысла.

И все бы ничего, вот только Ирине грозило куда меньшее наказание, чем то, которого она заслуживала.

Леон думал о том же, но их мысли часто совпадали.

— Похоже, выкрутится она, — вздохнул он. — Так или иначе.

Они проводили этот теплый день на заднем дворе дома Анны. После недавних событий хотелось покоя — просто смотреть на лес, на синее небо, чувствовать запах скошенной травы и полевых цветов. Не думать ни о чем…

Но не думать ни о чем не получалось. Не ту жизнь они выбрали.

— Совсем сухой из воды не выйдет, — возразила Анна. — Хотя в чем-то ты прав, определенные преимущества у нее есть.

Ирина и ее адвокат изо всех сил доказывали, что жертв убивал Степан Янковский, потом Романов. Сама она лишь разделывала трупы, да и то, с ее слов, под давлением. А это уже совсем другая статья и другое наказание! Правда, ее еще обвиняли в попытке убийства собственной дочери. Но тут она собиралась делать ставку на временное помешательство, вызванное разлукой с мужем.

Ее могли приговорить к принудительному лечению — совсем как Эда Гейна. Вот только если Гейна изначально никто не собирался выпускать, то у Ирины еще был шанс. Ей требовалось посидеть тихо пару лет, исправно принимая лекарства, потом — заплатить, кому следует, и скоро ее признают выздоровевшей.

И все равно Анна не жалела, что Леон не пристрелил Ирину на месте. Может, так было бы лучше… для всех, но не для него. Он — не палач по своей природе, и это важно.