Проблемы начались лишь после того шторма… Когда были обнаружены первые кости близнецы, которых она так и не тронула, впервые ощутив почти суеверный страх перед творением природы. Вот тогда все закрутилось! Романов успокаивал ее, убеждал, что все будет хорошо, они справятся. Ирина хотела ему верить, но давалось ей это все сложнее…

Дурное предчувствие ее не обмануло. Романов был схвачен, а она слабо представляла, как будет жить без него. Сколько она вообще продержится!

— Я уеду, — пояснила она. — Это раньше помогало мне. Уеду сегодня же… Как только покончу с тобой. Я не хотела, чтобы это произошло так быстро, но из-за отъезда у меня не осталось времени на ожидание.

— Чего ты ждала? — не выдержала Настя. — Почему не убила меня сразу, если никогда не любила?!

— Ждала вдохновения, — невозмутимо пояснила Ирина. — Я ведь уже сказала: у тебя очень красивая кожа. Много… Я знала, что должна сделать из нее что-то особенное. Это и моя кожа тоже! Я с таким никогда не работала… Но теперь, раз мне придется уезжать, буду действовать в спешке. Очень жаль.

Она не лгала и не пыталась задеть Настю. Зачем, если правда ранит больнее всего? Ирина действительно не чувствовала никакой привязанности к дочери, о любви и говорить не стоило. Она смотрела на живого человека, который искал ее всю жизнь, который обожал ее, невзирая на предательство, — а видела только кожу, которую сможет использовать.

Говорить с ней было бесполезно, да и не получилось бы. Настю душили рыдания, она уже чувствовала холодное прикосновение истерики.

Неожиданно в стороне, где-то над ними, раздался грохот. Здесь он был приглушенным, но… Ирина наверняка заперла дверь в подвал. Раз звук долетел сюда, он должен быть по-настоящему оглушительным!

— На взрыв похоже… — указала Настя.

— Да, похоже, что-то взорвалось, — нахмурилась Ирина.

— Разве ты не хочешь проверить?

— Нет смысла. Я плачу людям, они с этим разберутся.

— Но вдруг там пожар?!

Настя понимала, что нет смысла на что-то надеяться. Даже если Ирина уйдет, а потом вернется, это сохранит ей жизнь в лучшем случае на пять минут. Но она ничего не могла с собой поделать — она поняла, с каким отчаянием утопающий хватается за соломинку.

Вот только Ирина оставалась все такой же равнодушной ко всему, кроме своей цели.

— Был бы пожар, сработала бы сигнализация. Мой дом защищен.

— Мама… тебе не обязательно это делать!

— Не обязательно. Но я хочу! Я наконец-то поняла, как убить тебя, не испортив кожу.

— Не надо!

Ирина больше не слушала ее. Она отошла, но лишь на секунду — чтобы взять со стола длинный, зловещего вида инструмент, похожий на очень большое шило. С ним она вернулась к столу — на котором дергалась, пытаясь освободиться, Настя. Только вот у нее ничего не получалось, веревки держали крепко, больно впиваясь в кожу, и даже перевернуть стол не получалось — тот, похоже, был привинчен к полу.